"Александр Титов. Последняя загадка Тунгусского метеорита" - читать интересную книгу автора

56

И, конечно, я вошел вслед за ним. Там было темно и, кажется, тоже
пыльно, наверх уходило что-то вроде винтовой лестницы, и оттуда сочился
свет. Хозяин уже был наверху. Обходя выступы, я вскарабкался наверх и
очутился в небольшой, но просторной, залитой дневным светом кабине. Стены
ее состояли из прозрачного материала, вставленного в толстый металлический
каркас. Снаружи не было никаких досок, а только наклонная каменистая
равнина, на которой стояли две большие черные машины. Совсем недалеко
поднимались горы, а вдали виднелся какой-то домик. Хозяин стоял рядом и
смотрел на пульт. И опять мне стало не по себе: пульт был не лучше сарая,
он был таким, как будто его изготовили - даже не в Берлине, а где-нибудь в
Петербурге. На черной эмалевой поверхности располагались гальванометры со
стрелками и реостаты в эбонитовых корпусах. И я до сих пор не могу понять,
зачем понадобилась эта мерзкая декорация, да и вся постановка. Я подошел
ближе к пульту. Прямо посередине торчала большая поворотная рукоятка со
стрелкой, лежащей на черной панели с белыми надписями: Home, Process,
Accelerate. Рукоятка стояла в положении "Home". Я сдвинул ее. Сразу внизу
послышался звук, похожий на гудение электромотора, а потом раздался глухой
удар и пробежал легкий ветерок. Видимо, закрылась входная дверь. Хозяин
наблюдал за моими действиями без страха, на его чистом румяном лице был
только интерес. Я сдвинул ручку дальше, завыло уже сразу несколько
электромоторов, закрылась и вторая дверь, вернее, люк в полу, через
который мы поднялись в кабину, и на пульте слабым светом зажглись
лампочки. Ракета оживала на глазах. Очевидно, декораторы имели в виду
ракету в духе идей Циолковского. Большевики что-то твердят и о Кибальчиче,
моем бывшем объекте наблюдения, но это все глупость - такую ракету, как
Кибальчич, придумали еще древние китайцы. Я повернул рукоятку еще дальше,
к самому слову "Process", и местность вокруг заволокло густой пеленой дыма
или пыли, доходящей почти до стекол кабины. Это происходило бесшумно.
Когда стрелка коснулась слова "Process", стекла вокруг потемнели, а клубы
пыли осветились изнутри желтым огнем. И ракета начала подниматься.
Коричневые выжженные солнцем склоны стремительно ушли вниз, и вокруг
осталось только темно-синее небо и белые зубья гор на горизонте. Ракета
сотрясалась, двигаясь рывками. Горы на глазах становились все ниже, а небо
темнее, но линия горизонта оставалась на том же уровне. Казалось, горы
опускаются в огромную чашу. Они опускались, а из-за горизонта наплывали
все новые горы, белые и серые, и казалось, что им не будет конца. Потом
хребты дальних гор скатились внутрь чаши, став туманно-голубыми, а края
чаши совсем выровнялись, и равниной на горизонте, наверное, был уже Китай.
Хозяин следил за полетом с восторгом, а я не мог понять, почему нет
перегрузок и почему мы можем стоять спокойно, как на смотровой площадке.
Конечно же, это была не ракета Кибальчича! Некоторое время вид за стеклом
не менялся, только линию горизонта затягивало туманом, но вдруг я заметил,
что горизонт перестал быть прямым. Мне представляется цельной такая точка
зрения: прав египетский мудрец Птолемей, а не Коперник. На самом деле
Земля не круглая, а плоская, и ее накрывает хрустальный свод. Есть
гравюра, где любопытный путешественник добрался до края земли, до
соединения с небесным куполом, проделал дырку и с любопытством смотрит на