"Александр Титов. Никиша (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Какие ишшо сумки? - сердится Никиша, полагая, что умный тракторист
насмехается над ним. - Война, ребята, - это мощь и сила, окиян страсти,
когда твоя жизня оказывается такая, что ее надо скорее отдать в бою...
Механизаторам некогда спорить со "сдвинутым" стариком: комбайны к жатве
готовят. Смотрят на согбенную фигуру, опирающуюся на костыль, крутят пальцем
у виска.
Приезжал фотограф, щелкнул Никишу и других тужиловских стариков на фото
для нового российского паспорта. И уже через два месяца председатель
сельсовета и паспортистка приехали в Тужиловку, прошли по домам, вручили
документы. Пожали руку, пожелали здоровья и долголетия. Никиша таращился на
красную книжицу с золотым гербом: всю жизнь прожил без паспорта, теперь-то
он ему зачем? В довоенные времена паспортов колхозникам не давали, а после
сорока лет он считался убитым.
- А на хронт мине по етой книжке не забяруть? - пробормотал он, и от
волнения на земляных щеках проступила бледность.
- Пенсию будем оформлять! - сказал глава администрации сельсовета. -
Для этого паспорта и выдаем.
Однако Никиша, глядя на комиссию, никак не мог успокоиться.
Один из здешних активистов по прозвищу Батрак, ходивший из дома в дом
вместе с комиссией, выступил с поучением:
- Ты, дедок, благодаря паспорту имеешь теперь право ходить на выборы,
ты - "электорат", у тебя есть "права человека"!..
Слова "права человека" многопартийный тип произнес с оттенком скрытого,
но глубокого презрения, почти с ненавистью.

СОЛДАТ НА ПЕЧКЕ

Сидели на опушке деревни, пили самогонку, еще теплую: Сапрон где-то
раздобыл. Бывший разведчик, которого во время Курской битвы Никиша от плена,
а стало быть, и от гибели спас, вспомнил поговорку о том, что народ, не
желающий кормить своего солдата, будет кормить чужеземного.
- Какая разница, кого мине кормить? - произнес с раздумчивым
негодованием дезертир, слизывая консервы с горбушки хлеба. - Чужой солдат
свой дом в уме держить, ежели он, конечно, не природный бандит. Завоеватели
приходють и уходють. Земля наша раздольная - любого душегуба заблукает,
заволоочит. Чужаку надоедят щи да похлебка - ему чего лучше давай...
- Ты, стало быть, не возражаешь, чтобы враг жирел на твоей похлебке?
- нахмурился Сапрон. - А если он, к примеру, бабку твою в дело
приспособит?
Никиша улыбнулся всем своим острым медлительным лицом:
- Хрен с ей, с бабкой. Она и раньше была приспособленная, а таперя
совсем никому не нужна... Я в погребе с крысами перешептывалси, а она с
Кузьмой на пячи жамки ела...
- Значит, судьба твоя такая, - задумчиво произнес Сапрон. - Гнилая душа
лишняя в теле, она в нем ворочается, покоя не знает...
- Немцу-супостату зачем моя жена? - бормотал свое давнее дезертир. -
Ему, окаянному, девок хватит - сами липнут. Их, бабов, инстинктом тянет
на обмен кровей. От женчин для воина одна погубленья. От солдата в бабу
отдается боевая сила, и в результате общая размягченья на теплай пярине.
Пущай тешатся, обновляют кровя народов. Баба - это пашня и погубленья.