"Владислав Андреевич Титов. Всем смертям назло... (Дилогия) " - читать интересную книгу автора

я!" - удивился он, а человечек, взмахнув руками-паутинками, оторвался от
лампы и, кувыркаясь, полетел в пустоту. На мгновение Сергей почувствовал,
лак от его тела отделяются конечности. Потом они вернулись, появилось
острое ощущение рук.
"Ру-у-у-ки-и-и! - зашумело в голове. - Они со мной!" Сергей сжал
кисти, хрустнули суставы пальцев, и руки, поплыли в воздухе, отрываясь от
тела. "Не хочу!" - рванулся Сергей и не успел сказать. Из-под спины ушла
опора, и он рывком провалился в черную бездонную яму.
"Конец!" - вспыхнула на мгновение мысль и тут же, неосознанной,
погасла, не вызвав ни страха, ни сожаления. Тяжелый наркотический сон
завладел им.


5

По дороге домой и дома, играя с сыном, Григорий Васильевич, как ни
старался прогнать от себя мысли о новом больном и предстоящей операции,
сделать этого не мог.
"А вдруг сдаст сердце?.. Отложить операцию? Я буду веселиться, а у
него откроется артериальное кровотечение и... Уж этого-то я себе никогда не
прощу!"
И сегодня, подходя к зданию больницы, Кузнецов сильно волновался, так,
как никогда за все годы своей хирургической практики.
"Мы еще повоюем!" - подзадоривал и ободрял он себя. Григорий
Васильевич решительно открыл массивную больничную дверь. Запах лекарств
пахнул ему в лицо, возвращая к обычному и прогоняя волнение.
Но в лредоперационной, посмотрев на свои руки в стерильных перчатках,
он снова ощутил что-то похожее на страх.
Кузнецов подошел к окну, выглянул на улицу. Сплошной лавиной двигались
нарядные колонны демонстрантов. Казалось, яркая радуга легла на плечи людям
и трепетала всеми своими беспорядочными, перепутанными цветами.
- Григорий Васильевич! - позвал ассистент Карделис. - Больной на
столе.
Кузнецов резко повернулся от окна и пошел в операционную. В его глазах
еще метались знамена первомайских колонн, но думами он был уже там - рядом
с больным. А когда Кузнецов сказал: "Скальпель!" - все постороннее исчезло.
Остался человек, распластанный во весь рост на жестком операционном столе,
под ослепительным светом ламп, его пульс, дыхание, самочувствие.
Операция началась с небольшой заминки. Делая неглубокий надрез вдоль
ключицы, Кузнецов остался недоволен скальпелем. Он попросил заменить
инструмент. Ассистент Карделис удивленно вскинул брови, но, очевидно поняв
настроение коллеги, одобрительно улыбнулся: "Смелее, Гриша!" Вслух он
сказал:
- Помни nervus vagus [Nervus vagus - блуждающий нерв (лат.)].
"Ох уж этот чертов блуждающий нерв! Лежит себе рядом с артерией и в
ус не дует. А попробуй задень его! Нет, нет, никаких казусов! Предельная
осторожность и точность. Ошибка на миллиметр может оборвать жизнь. Карделис
понимает это. Иначе не напомнил бы лишний раз. Заметил, что я волнуюсь.
Подбадривает: "Смелее..." С ним хорошо. А он мне верит? Не верил - не пошел
бы ассистировать. Вот-вот должна показаться вена. За ней артерия. Пока