"Владислав Андреевич Титов. Ковыль - трава степная " - читать интересную книгу автора

лежала пачка папирос.
- Чьи это? - удивился Евгений. - Ты что?.. Курить стала?
- Женюшка... - Она замолчала и опустила голову. - Иван Ильич... отец
твой... перешел к нам. Сколько ж ему мыкаться одному-то? - Она опять
замолчала, перебирая в руках фартук, и, будто извиняясь, продолжала: - С
председателей его сняли... На пенсии теперь. Да разве его удержишь дома?
Табунщиком работает, в ночном сейчас...
- Мне надо уехать? - упавшим голосом спросил Евгений.
- Сынок... - У нее опять побелела и мелко задрожала губа. - Он же
отец твой, кровь родная, человек хороший... Сколько это могло продолжаться?
Не молодые мы уже... Землюшку топтать недолго нам осталось, пора и к углу
какому-нибудь прибиваться.
- Ты же презирала его.!
- Это не так, Женя. Все не просто, сынок. В двух словах об этом не
расскажешь. Он всю жизнь бобыль бобылем... И я как травиночка в поле,
прихилиться не к кому.
- Как же мне с ним под одной крышей? - растерянно развел руками
Евгений.
- Тебя он очень любит. Ведь кроме-то у него во всем белом свете
никого нет. И я, старая, перед вами обоими виновата! - Мать снова
заплакала. - Зачем было тебя, несмышленого, восстанавливать против отца? Не
по-божески я поступала. Если бы ты только знал, какой это человек!
Постарайся понять его, сынок. Я полжизни ошибалась, не повторяй моей
ошибки, Женюшка. Это будет несправедливо.
- Ничего я не хочу знать о нем! Какой он мне отец?! Отцы воспитывают
своих детей, а он?
Евгений подумал вдруг о Людочке, с том, что и она может так же сказать
о нем, если и впрямь случится, что их дороги с Наташкой разойдутся, - а
этого не миновать, - но поднявшееся в груди раздражение против Ивана Ильича
подавило эту мысль.
- Что ж нам теперь делать, Женюшка?
- Нескладная у нас встреча вышла, мама.
- Хочешь, он уйдет. И слова не скажет - повернется и уйдет. Привози
сюда Наташу, Людочку, и будем вместе жить. Работы и тут завсегда хватит.
- Постели мне, мама. Я очень уехал... Он... когда придет из ночного?
- Утром.
Мать задула лампу, в нерешительности постояла около стола, потом
подошла к сыну и села в изголовье. Оба молчали. За печкой тенькал сверчок,
старые ходики монотонно торопили утро. Евгений хотел заснуть и не мог.
Почему-то вспомнил тот день, когда мать провожала его в институт.
Жарко светило солнце, они шли прямиком через степь, и теплый ветер с острым
запахом донника, прилетевший откуда-то со стороны Торфяного болота, трепал
его густую рыжеватую шевелюру и, как в детстве, пел о чем-то веселом и
задорном. И Женьке тоже хотелось петь и, как мальчишке, без устали
кувыркаться в степных цветах, скакать из края в край, но рядом шла мать, и
была она тихой и грустной, как эта степь после шумной грозы.
- Не надо грустить, мам, - сказал Женька.
- Что ты, сынок! Я очень рада за тебя. Закончишь институт, большим
человеком будешь! Счастье свое найдешь. Только бы войны не было.
Женька смотрел ей в глаза и видел, что она действительно безмерно