"Анатолий Тютерев "Ашалукский дневник" в виде исключения [O]" - читать интересную книгу автора

за два часа выполнили... Создается впечатление, что я так все два года и
прохалявничал, не особо утруждаясь, да приключениями себя услаждая для
разнообразия...
Hе так все это было, не так. Просто после нормальной, обыденной пахоты
еле до постели доползал, и мысли в голове одни только были - спать, спать.
Да облегчение (маленькое, слабенькое), что вот, еще на один день
служить меньше осталось... Hе запоминается такое. Милосердна память
все-таки.
Только общее ощущение и осталось - вот засунули тебя в длинную темную
трубу, грязную и вонючую, назад хода нет, ползет по твоим следам что-то
страшное и хищное, сейчас настигнет, завалит и в глотку вцепится, и
остается тебе одно - ползти по этой трубе вперед, зубы стиснув и
помалкивая - из боковых ходов тоже звуки какие-то неприятные доносятся,
гнилью попахивает, черт его знает, что там, в темноте, лучше лишнего шума
не поднимать, а где-то далеко впереди что-то такое неясно отсвечивает -
то ли это выход из трубы, то ли кажется тебе от безисходности, то ли еще
хуже - приманка там, и уже ждут тебя... Хотя и эта картинка тоже ни о чем
не говорит - кто скажет, что всяких мелких радостей там не было? Были,
конечно. Баня там, письмо из дома, случайный день без пахоты, и никто тебя
не засек, что ты бездельничаешь, не вкалываешь, как салаге положено.
Деды-трехгодичники дембельнулись, наконец - вот тебе и праздник, в трубе
этой вроде как и посветлело, можно уже и не ползти, на четвереньках оно
полегче будет и побыстрее - чудищу, вроде, и не догнать тебя... Еще
полгода - и идти, наконец-то сможешь, согнувшись, конечно, но идти...
Великая вещь - надежда.
Подгоняет тебя почище всякого чудища за спиной. А может, его и нету
вовсе?
Может, это надежда твоя сзади тебя догоняет? Со звериным рылом,
клыками, с которых что-то темное капает, с хлыстом в одной из лап, с
дубиной в другой, шерсть на ней, на надежде твоей, рыжая какая-то,
свалялась, задние лапы вроде копытами заканчиваются - а-а, вот что там,
сзади, цокает да брякает, оказывается... В какой-то момент обгонит она
тебя, личину свою бесовскую сбросит, красавицей обнаженной обернется, у
двери встанет, а на двери-то "дембель" написано, что как "рай" для тебя
уже звучит, и скажет она тебе:
"А поцелуй-ка ты меня, прижмись ко мне покрепче, миленький ты мой,
заждалась я, исстрадалась..." - подойдешь, руки на плечи ее белые
положишь, а она глаза закрыла, дрожит, вся к тебе тянется - поцелуешь,
прижмешься... Вот тут-то она, надежда твоя, глаза свои и откроет - и весь
ты в этих ее глазах со зрачком вертикальным да огоньком диавольским и
отразишься: шерсть на тебе, оказывается, рыжая выросла, свалялась уже,
лицо твое в рыло звериное свело, клыки торчат наружу, с них пена розовая
капает, на пальцах когти проклюнулись, хлыст да дубина к рукам приросли...
Да и не руки это вовсе, а лапы, навроде медвежьих... Сам, сам ты себя в
эту трубу засунул, сам себя по ней гнал и в горло вцепиться сам себе
норовил... Завоешь тут воем звериным: "Да что же ты, стерва, со мною
сделала, в кого превратила, как же я, дурак этакий, всего этого не
замечал?" - и никого вокруг, тишина, только вой твой в твоих же ушах
отдается... И дверь ту уже открывать боишься - КОГО же ты туда выпустить
собрался? Зверюгу эту? И откуда ты знаешь, наконец, не труба ли там