"Лариса Токарь. Дорога к Храму " - читать интересную книгу автора

посвященные Биробиджану и Адольфу Шаевичу. С разрешения автора мы
воспроизводим некоторые отрывки из его книги.
Вспоминает Валерий Кац
Бабушки и дедушки Адика и Бори с обеих сторон были очень религиозными,
а родители - нет. Тем не менее, в их доме, насколько это было возможно
тогда, витал еврейский дух. Под руководством отца Шаевичей, дяди Соломона,
мы выискивали в списках лауреатов и депутатов "сомнительные" фамилии и
"подозрительные" отчества. Уточняли процент Героев Советского Союза
относительно национальностей.
В их маленькой двухкомнатной квартире часто бывали интересные люди -
цвет городской интеллигенции. Те, кто в тридцатые собрались со всего мира
строить еврейскую республику и уцелели в сталинских лагерях.
Мы учились в Биробиджане с Адиком в параллельных классах. Он в
английском, а я в немецком. Зимними вечерами мы собирались дружной компанией
у них дома. И сидели, что называется, у родителей на голове. Это был добрый
дом. Заботливая мама. Папа души не чаял в обоих сыновьях. Смотрел на них,
как верующий еврей на Тору. "Не смотри, а то перестану есть", - говорил
Адик. Отец, может, на секунду отводил глаза.
Летом мы играли в футбол, баскетбол и настольный теннис, в котором Адик
был сильнее всех нас на голову.
Наш выпуск чуть ли не первым ощутил окрыляющую силу рабочей
солидарности: мальчики на "обоззаводе" и "металлоизделиях". На танцах нас
так и называли - "изделия". Девочки на "швейке" и "трикотажке". Класс Адика
поехал в совхоз. Он обстоятельно докладывал в письмах, как осваивает
специальность моториста, что читает и какую музыку крутят на танцах.
Еще со школы за Адиком закрепилась кличка Старый. Он не был старше нас,
но был серьезнее и всегда читал. Причем Адик мог читать Булгакова, Сашу
Черного и популярного тогда Евтушенко с любого места и в любой момент.
Библиотеки такой, как у него, в те времена я не видел ни у кого. Входила
туда, что называется, вся поэзия. Откуда у них дома были томики Переца
Маркиша, Мойхер Сфорима и Ицика Фефера, я не знаю. Ни купить, ни утаить это
из нашей еврейской библиотеки было невозможно!
Рассказывает Адик просто вкусно. Будучи учащимся ешивы в Будапеште, он
пересказывал фильм "Воробей тоже птица" (венгерский фильм, 1968 года,
режиссер Дьердь Хинтч. - Л. Т.). Я сам его не раз пересказывал со слов
друга. А когда, наконец, увидел на экране, фильм оказался куда менее сочным.
Адик был уже старшекурсником, когда я вернулся из армии.
- Ты сошел с ума, - встретил он меня, - до последнего дня защищаешь
отечество, а в институт кто готовиться будет?
С последнего экзамена по химии я вывалился в объятия Адика. Я поступил.
А он там же в коридоре встретился со старшекурсниками медицинского из нашей
школьной компании. И, не долго раздумывая, отправился с ними на рыбную
путину в низовья Амура. Мне было трудно представить его в высоких сапогах, с
неводом - и в очках. Через год я узнал, что рыбу на путине ловят совсем не
так. Кстати, там Адик участвовал в конкурсе на самую тонкую талию и победил
всех девочек.
Я приезжал на каникулы и праздники в наш Биробиджан. Он работал
механиком в каком-то управлении. Мы посещали единственный наш ресторан
"Восток".
Мой отец говорил: