"Владимир Токмаков. Детдом для престарелых убийц " - читать интересную книгу автора

(ФАКУЛЬТЕТ ПРОЖИГАТЕЛЕЙ ЖИЗНИ)


- День рождения бывает раз в жизни, - сказал я как-то Шарлотте. - Ну, в
лучшем случае, два.
Она не помнила, когда у нее день рождения. И тогда мы выбрали тот день,
какой ей больше понравился.
Дверь, как всегда, была незапертой. Я опоздал ровно на три бутылки
белой и три сухого вина.
Так-так. Вежливо поздоровавшись со всеми, я осматриваю этот зверинец,
состоящий из представителей местной богемы, сбежавших сюда от скуки жизни,
чтобы забыться здесь в непристойности и глюках.
На той стороне праздничного стола пьют морковный сок два здоровенных
бугая (культуристы-качки, это, скорее всего, просто ее ебари, "дежурные
мальчики", которых она держит на всякий пожарный).
Местный знаменитый тележурналист Михаил Дундарин (все ласково зовут его
Дундик), заметив меня, машет рукой и сразу же наливает водку мне и себе.
Остальных он как бы не замечает. А среди этих остальных - пара
художников-модернистов, вечно голодных, но истинно верящих в будущее своего
прошлого, далее - Шарлотта и ее подружки, кажется, они занимаются модельным
бизнесом. Напротив них - Николс, астролог (злые языки за своеобразную узость
физиономии прозвали его Коля-Пол-Лица), он со своей флегматичной подружкой
Альбой (Альбиной, у нее всегда такое обиженное, оскорбленное выражение лица,
что все зовут ее Оскорбинка), и, естественно, Семен.
Рядом с Сэмом на софе с обеих сторон сидят две длинноногие девки. Одна,
как я понял, для меня. Девушки для дегустации. Конечно, в этих девок уже
кончали (и не раз), но внешне они далеко не конченные. Кроме того, тут и там
по квартире рассовано, распихано, разбросано, разложено и расставлено еще
человек семь-восемь эстетствующих бездельников местного розлива.
А вон там, в углу, с бокалом вина в руке, с бледным мечтательным лицом,
длинными ресницами, узкоплечий и такой хрупкий молодой человек. Он здесь как
бы ни при чем, он сам по себе. Разглядывает альбомы испанской средневековой
живописи. Это уже посерьезнее. Даю сто пудов, это очередной ее воздыхатель.
Небольшой музыкальный центр проигрывает компакт-диски с танцевальной
музыкой семидесятых, восьмидесятых годов: "Бони М", "Арабески", "Оттаван",
"Ирапшен", "АББА", "Баккара" и пр. Короче, белый танец для очень черного
негра. Меня эта музыка давно не вставляет. Кто хочет - танцует, остальные
беседуют, курят на балконе, целуются на кухне и в ванной. Кто-то уже заперся
в небольшой спальне Шарлотты, а кое-кто пугает в туалете унитаз. В общем,
вечеринка в разгаре. "Ну что ж, - подумал я, - если застолье нельзя
остановить, то его можно возглавить".
- Семен, что, по твоему мнению, такое "сублимация в искусстве"? -
спрашивает Николс.
- Это когда в краски макаешь не кисти, а свой член, - отвечает Сэм. -
Предлагаю выпить, чтобы мужчины - всегда, а женщины - везде!
Знаменитому тележурналисту Михаилу Дундарину понравилось то, что сказал
Семен, и он теперь уже налил водки себе, мне и ему.
С кухни наконец-то возвращается уединившийся там с начинающей
поэтесской Натальей Никакаевой Мотя Строчковский. Видимо, вечер поэзии с