"Владимир Токмаков. Детдом для престарелых убийц " - читать интересную книгу автора

под запись.)
- Не понял, - Мотя Строчковский сквозь очки метится своими хромыми
глазами в Семена. - Если можно, про невозвращение - чуть подробнее.
- Выпьем за тех, кто не возвращается, идя к своей цели! - возвышает
голос до настоящей патетики Сэм. - Ибо возвращение означает поражение.
- А если цель покорена - все равно не возвращаться? - уже после того,
как выпили, не унимается Строчковский.
- Если цель поставлена правильно, она не может быть покорена.
Семен закусывает последним лежавшим на тарелке бутербродом с копченой
колбасой:
- Я говорю о настоящей, высокой цели. Иначе это не цель, а
программа-минимум для студентов-заочников института пищевой промышленности.
С Сэмом мы познакомились года три назад на какой-то авангардистской
выставке, вернее, на фуршете, последовавшем за ней. Невысокий, узкоплечий,
лысеющий, с брюшком, глаза навыкат. Говорит вдохновенно, увлеченно
жестикулируя руками. Такие нравятся публике и журналистам. "Типичный
пройдоха от искусства, - подумал я. - Но тем, наверно, и ценен
матери-истории..."
Помню, я тогда здорово надрался и, как все молодые и неизвестные, но
жаждущие славы журналисты, вел себя откровенно вызывающе.
Семен подошел ко мне вплотную, пихнул меня своим животом, вытаращил
глаза и тихо, но зловеще спросил:
- Ты кто?
- Если недопью - то Маяковский, а если перепью - то Есенин, - нахально
ответил я.
- Ты как водку пьешь, стаканами?
- Да.
- А я неделями, - припечатал Сэм.
Мы подружились.
- Мне 39, - говорит Сэм, - но выгляжу я старше.
- Может, это из-за водки? - интересуюсь я.
- Точно! Моей печени уже лет 70.

После выставки, дабы закрепить наше знакомство, мы отправились бухать в
мастерскую Сэма, захватив с собой двух молодых художниц. Девки были без
комплексов, настоящие авангардистки. Двое надвое - мы неплохо пошпилились.
Художницы, поклонницы раннего Энди Уорхола, Баскии и всей лионозовской
барачной школы, после дополнительных двух батлов водки, не ломаясь брали
висячку на клык, давали в треугольник и в попенгаген.
Потом мы с Сэмом поменялись партнершами. Девки не возгудали - раз надо
так надо. Тем более что им-то какая разница: на глазах у девок мы померились
с Семеном родилками. В длину и ширину наши приборы были практически
одинаковыми (плюс-минус полсантиметра). Их же дело было подставлять свои
скважины и отверстия, расслабиться и постараться получить удовольствие. Все
путем, девки, говорили мы, все идет как надо.
Я из тех, кто не любит брать взаймы. Я предпочитаю красть. Красть менее
унизительно, чем брать в долг, и больше похоже на работу. А Семен из тех,
кто позволяет другим беспрепятственно красть у себя деньги, вещи, идеи,
мысли. "Никаких целей, никаких накоплений, никакой собственности - ничего, о
чем можно было бы сказать: мое. Все, что есть, потратить в этой жизни. Здесь