"Михаил Токуров. Любимый город " - читать интересную книгу автора

столицу свою?! Неужли предадите православную веру Христову?! Да стойте же,
анафема на ваши головы!
Поток бегущих прекратился. Все, кто мог убежать - убежали. Все, кто
решил остаться - остались на баррикаде. Справа и слева стояли обгоревшие
каменные палаты - нападения с той стороны можно было не опасаться. Сзади
были свои. Пока ещё были.
На улице появились иные силуэты: широкополые шляпы, кожаные куртки -
мушкетёры. За ними виднелся строй копейщиков, "пикинеров" по-ихнему, в
блестящих касках. Палёна клеть, началось.
Первыми, однако, выстрелили свои стрельцы. Один из мушкетёров упал,
другой осел, схватившись за плечо. За ними, среди пикинеров, тоже что-то
случилось. Стрельцы лихорадочно перезаряжали пищали, но враги не спешили
давать залп.
Вместо того, чтобы устанавливать мушкеты на сошки, вражеские солдаты
по-прежнему держали их на весу, оглядывались, беспорядочно вертя головой то
в сторону баррикады, то куда-то назад. Видневшиеся над их головами копья
начали одно за другим исчезать. Передние ряды неприятеля бросились вперёд,
на баррикаду.
- Держись, палёна клеть!
Они лезли на опрокинутые телеги, все вместе: мушкетёры без мушкетов и
копейщики без копий. Стрельцы выстрелили из своих пищалей - хоть пальба и не
была дружной, своей цели она достигла - с полтора десятка "шляп" и "касок"
исчезло. Несколько висело на пиках ратников и лежало с рарубленными
головами. Остальные топтались перед баррикадой, не решаясь идти ни вперёд ни
назад. Один за другим шведы падали на колени, воздевали руки перед собой и
кричали "пардон".
В панике мечущиеся по улице шведские солдаты в ужасе оглядывались на
возносившиеся между ними окружённые солнечным сиянием фигуры с белыми
крыльями за спиной. В их руках вспыхивали белые молнии, поражавшие
неприятеля.
- Ангелы! Аки ангелы! - воскликнул кто-то обок князя.
- Литва, князь! Литовская подмога пришла!
- Многая лета гетману Ходкевичу!
Гусары закончили свою расправу с попавшей в ловушку шведской пехотой.
Кони переступали через трупы в кожаных куртках. Польский ротмистр в
медвежьей шкуре поверх чешуйчатой брони вложил пистолет в ольстру и
отсалютовал князю Пожарскому саблей - это она блестела, как молния, в лучах
заходящего светила. Только кровь выделялась на ней чёрными пятнами.
Жаркий день 24 августа 1612-го года от Рождества Христова наконец-то
уступил место вечеру.

Глава первая. О заботах счастливых женщин и занятых работой мужчин


- Верка, ты что... влюбилась?
- Нет, нет, Бася, я ничего не скажу!
- Верка, не будь такой скрытной.
- Н-нет!
- Верка, скажи, кто у тебя?
- Нет, Басюнчик, и не проси, не-ска-жу!