"Дж.Р.Р.Толкиен. О волшебной сказке (неоконч.)" - читать интересную книгу автора

утверждать, что все законченные волшебные сказки должны иметь
его. В конечном счете, я бы сказал, что Трагедия - самая
правдивая форма Драмы, ее высшая функция. но для волшебной
сказки верным будет обратное. Пока мы еще не ввели слово для
выражения этого противопоставления - я буду звать его
Катастрофическим. Катастрофические сказки есть
правдивые волшебные сказки, их высшая функция.
Утешение волшебных сказок, радость счастливого завершения или
более точно хорошая развязка, внезапный счастливый "оборот"
(поскольку на самом деле у волшебной сказки нет настоящего
конца <$FСм. замечание Н в конце.>): эта радость, одна из тех
вещей, которую волшебные сказки могут производить в высшей
степени хорошо, не является по сути "эскапизмом" или
"бегством". На этом стоят волшебные сказки - или другой мир,
- внезапное и чудесное милосердие: на которое никогда не
рассчитывают. Это не отвергает существования
дискатастрофы (плохой развязки), горя и поражения: их
возможность необходима для радости освобождения, оно отрицает
(перед лицом большей очевидности, если хотите), всеобщее
конечное поражение и в конечном счете является
евангелистическим, дающим мимолтеный знак Радости,
Радости за стенами мира, острой как скорбь.
Это знак хорошей волшебной сказки, высшей или наиболее полной
формы, конечно же, с неистовыми событиями, фантастическими и
страшными приключениями, она дает ребенку и взрослому, которые
слушают ее, когда наступает "перелом", ощутить как
перехватывает дыхание, как замирает сердце почти (или конечно
вместе) со слезами, острое, как и в любой форме литературного
искусства, и имеющее особое качество.
Даже современные волшебные сказки могут производить этот
эффект. Это не так легко, он зависит от всей сказки, которая
подготавливает поворот сюжета, развязку и еще он возвращает
обратно славу. Сказка в какой-то мере успешная в этом смысле
не будет целиком неудачной, какой бы порок она ни имела и как
бы ни были смешаны и запутаны ее намерения. Это происходит
даже со сказкой самого Эндрю Ланга, "Принцем Пригио",
неудовлетворительной во всех отношениях. Когда "каждый рыцарь
ожил, вскинул меч и воскликнул: "Долгой жизни принцу Пригио",
радость немного имеет этого странного качества волшебной
сказки, болшьше, чем описанное событие. Ее бы не было вовсе в
сказке Ланга, если бы описанное событие не было частью более
серьезной "фантазии" волшебных сказок, чем основные события
истории, которая в основном более фривольна, с полу-притворной
улыбкой галантного, утонченного Это характерно для
неустойчивого баланса Ланга. Сказка поверхностно следует
"куртуазному" французскому с сатирическим оборотом, и в
деталях - "Розе и кольцу" Теккерея. Вид поверхностный, даже
фривольный, по природе не производящий или не желающий
производить что-либо глубокое, но под этим лежит более
глубокий дух романтика Ланга. Более серьезный и острый эффект