"Дж.Р.Р.Толкин. Роверандом" - читать интересную книгу автораодиноко. И был он очень несчастен и очень раскаивался в том, что порвал
брюки волшебнику. Не могу сказать, имел ли к этому отношение волшебник, но женщина вошла в магазин именно в тот момент, когда Ровер чувствовал себя таким несчастным. Она увидела его в витрине и подумала, что эта прелестная маленькая собачка ужасно понравилась бы ее мальчику. У нее было трое сыновей*, и один из них, средний, чрезвычайно увлекался коллекционированием собачек; особенно ему нравились маленькие черно-белые. Итак, она купила Ровера, и тот был завернут в бумагу и положен в корзину для покупок среди прочих вещей, купленных ею к чаю. * ... У нее было трое сыновей... Мать - это, конечно, Эдит (миссис Дж. Р. Р.) Толкин, а три ее сына - Джон, Майкл и Кристофер. Майкл - тот, что "особенно увлекался маленькими собачками". Вскоре Роверу удалось высвободить из бумаги голову. Пес чувствовал, что один из бумажных пакетов пахнет кексом, но обнаружил, что не может до него дотянуться, и от досады зарычал еле слышным игрушечным рыком. Одни лишь креветки услышали его и спросили, в чем дело. Он рассказал им все, ожидая, что они будут очень ему сочувствовать, но они сказали только: - А как бы тебе понравилось, если бы тебя сварили? Тебя варили когда-нибудь? - Нет, насколько я помню, меня никогда не варили, - отвечал Ровер, - хотя меня время от времени купали, и это не очень приятно. Но я полагаю, что быть сваренным и вполовину не так ужасно, как быть заколдованным. худшее, что только может случиться с кем бы то ни было. Мы краснеем от ужаса при одной лишь мысли об этом. Ровер почувствовал себя уязвленным и потому заявил: - Ну и ладно, все равно вас скоро съедят, а я буду сидеть и смотреть. После этого креветкам нечего было сказать ему, и, предоставленный сам себе, он мог сколько угодно лежать и строить предположения, что за люди купили его. Он вскоре узнал это. Его принесли в дом; корзину поставили на стол и вынули из нее все пакеты. Креветок сразу унесли в кладовку, Ровера же прямиком передали маленькому мальчику, для которого он был куплен. Тот понес его в детскую и стал с ним разговаривать. Если бы пес не был так сердит и слушал, что говорит ему мальчик, тот бы ему непременно понравился. Ведь мальчик лаял на самом лучшем собачьем языке, какой только ему был доступен*, и знал он этот язык совсем не так плохо. Однако Ровер даже не пытался ответить. Он все думал о своей клятве убежать от первых же людей, которые его купят, и о том, как бы ему это сделать. И все время, пока мальчик поглаживал его и двигал по столу и по полу, он был вынужден сидеть на задних лапах и "служить". * ...на самом лучшем собачьем языке, который только ему был доступен... Феи из цикла рассказов Льюиса Кэрролла "Сильвия и Бруно" (1889-1893), которым Толкин восхищался, свободно говорят "по-собачьи". Но вот наконец настала ночь, и мальчика отправили спать. Ровера, |
|
|