"Владимир Александрович Толмасов. Соловецкая повесть " - читать интересную книгу автора

привыкли к полумраку, увидел на стенах лики святых. Каменная преграда
отделяла алтарь.
Пока воевода озирался, Трифон куда-то исчез. Ожерову стало не по
себе. Не любил он оставаться один в божьих палатах. Хоть и выписаны на
иконостасе благостные лица апостолов, а все чудится какая-то
чертовщина...
Кто-то тронул его за рукав. Ожеров вздрогнул, обернулся. Перед
ним стоял... Трифон.
- Отца игумена и здесь нет. Идем дальше.
Выйдя на улицу, Ожеров облегченно вздохнул - будто с того света
вернулся. Отправились в трапезную.
Палата была просторная, чистая и светлая. Посредине стоял белый
столб великой толщины. Семеро мужиков едва ли могли обхватить его,
взявшись за руки. Столб поддерживал своды трапезной. Сквозь четыре
открытых окна полуденной стены на кирпичный ровный пол, длинные столы
и деревянные скамьи падали косые солнечные лучи. В воздухе витал запах
свежевыпеченного хлеба. Прошли к дальней дверке. Хлебный дух стал
чувствоваться сильнее: дверка вела в поварню и хлебопекарню.
Ожеров прикинул, сколько же человек можно сразу накормить в такой
трапезной; получилось - около пяти сотен. Сказал об этом Трифону. Тот
глянул на воеводу голубыми спокойными глазами и объяснил, что в одно
время питается здесь четыреста братьев, рассказал, где кто сидит,
показал места игумена и келаря, иноков и послушников.
Ожеров за свою жизнь монахов понавидался предостаточно, но
такого, как Трифон, повстречал впервые. Чем-то понравился воеводе
инок. Не было в нем навязчивости и любопытства, суетливости и
угодничества, хамства и высокомерия. Спокойно, с достоинством шел он
рядом с воеводой. Смотрел прямо, говорил негромко, но так, что спорить
с ним не хотелось, - хотелось верить каждому его слову. Чувствовалась
в нем та внутренняя сила, которая возвышает людей, делает их
всяческого уважения достойными.
Хотел спросить Ожеров инока, откуда он и кем был до пострижения,
да не успел. Трифон повел его через поварню и хлебопекарню, мукосейную
и просфорную, хлебную и квасную службы.
В поисках отца игумена воевода незаметно познакомился с
монастырем. Оставались Спасо-Преображенский собор и келарская палата.
Трифон решил сначала пойти в келарскую.
Дверь туда оказалась закрытой. Трифон стукнул негромко три раза.
Послышались неспешные шаги, щелкнул засов, и дверь, скрипя,
отворилась. Перед Ожеровым предстал среднего роста старец
благочестивого вида, в черной рясе, с большим серебряным крестом на
груди, висящим на серебряной же цепи. Это и был игумен Соловецкого
монастыря отец Варлаам.
В дальнем углу, звеня ключами, сидел на корточках перед громадным
сундуком еще один монах - тутошний келарь.
Игумен нахмурился, увидев человека с оружием:
- Кто таков? С чем пожаловал?
- Воевода Ожеров Михаил, сын дворянский. Прибыл сюда повелением
государя Ивана Васильевича с отрядом стрельцов да оружием для защиты
обители. Благослови, отец.