"Экипажи германских субмарин 1933-1945" - читать интересную книгу автора (Иванов С В)

Боевые действия

При выходе субмарины в боевой походы, обычно, ее сопровождали в открытое море сторожевые корабли.

Как правило, на лодке находился экипаж следующего состава:

— командир: капитан-лейтенант, которого все называли «герр Калю»; в отдельных случаях субмаринами командовали корветтен-капитаны, а в конце войны — обер-лейтенанты цур зее

— первый офицер: типично — обер-лейтенант цур зее или лейтенант цур зее

— второй офицер: типично — лейтенант цур зее, второй вахтенный офицер

— инженер-механик: лейтенант или обер-лейтенант цур зее

— третий вахтенный офицер: старшинская должность — оберштурманн

— четвертый вахтенный офицер: обербоцман

Ниже приведены нижние чины команды:

— Stabsobermaschinist (1) машинное отделение

— Obermaschinist (2) машинное отделение

— Maschinenobermaat (2) машинное отделение

— Maschinenmaat (5) машинное отделение

— Maschinenobergefreiter (11) машинное отделение

— Maschinengefreiter (5) машинное отделение

— Funkobermaat (3) радиорубка

— Funkobergefreiter (1) радиорубка

— Funkgefreiter (2) радиорубка

— Oberbootsmann (2)

— Bootsmann (1)

— Matrosenobergefreiter (7)

— Matrisengefreiter (3)

— Obermechaniker (1) торпедный отсек

— Machanikermaat (2) торпедный отсек

— Mechanikerobergefreiter (1) торпедный отсек

— Mechanikergefreiter (1) торпедный отсек

— Sanitatsmaat (1) санитарный бокс

В море большинство членов экипажа на ротационной основе несли вахты продолжительностью восемь часов каждая. Восемь часов отводилось на сон, восемь часов — на различные занятия, как-то регламентные работы, приборка, личное время. Вахта на мостике длилась четыре часа.

Вахту на мостике несли попарно офицеры. В штормовую погоду люди привязывались к рубке специальными ремнями, чтобы их не смыло волной за борт.

Фото: Вахтенный офицер и четверо моряков наблюдают за водой и воздухом. На головы одеты тропические шлемы, что весьма необычно. Жара стоит в тропических водах. Рубашки сняты, оставлены только шорты.

Вахта в машине продолжалась шесть часов. Иногда людей из машинной команды направляли нести вахту на мостик, главным образом, для того, чтобы они получили возможность глотнуть свежего воздуха, так как условия в машинном отделении были самыми тяжелыми на лодке.

Кок был единственным человеком команды, который освобождался от вахты. Работа кока не отличалась сложностью: требовалось всего-то накормить 50 здоровых мужиков. Вахты менялись постоянно, а значит постоянно требовалась горячая пища. Кок наслаждался штормом, когда он не имел возможности готовить горячее, а некоторые члены экипажа физиологически не имели возможности принимать пищу, наоборот- они ее исторгали. Хороший кок становился истинным сокровищем для остальных членов команды субмарины.

Фото: На вахте. Изображен типичный подводник конца войны, одетый в серую двубортную кожаную куртку, положенную палубной команде. В море подводники на верхней палубе обычно носили фуражки или пилотки, этот моряк предпочел фуражку. На боку фуражки U-ботман закрепил эмблему своей субмарины, в данном случае — чертик, U-732. На шее висит мощный морской бинокль. От постоянного напряжения глаза аса подводной войны покраснели. Вообще — вид у него нездоровый, лодка — не курорт, однако. Поход продолжается уже не первую неделю, так как моряк основательно зарос бородой. Наверняка, воина посещают мысли о возвращении в базу, где он сможет побриться, распаковать «сидор» с личным имуществом (1), достать из него и одеть ласкающую глаза женщин униформу темно-синего цвета. А ведь домой субмарина вполне способна и не вернуться — в воздухе и на море свирепствуют силы ПЛО союзников, а родную базу постоянно бомбят четырехмоторные бомбардировщики. Если ж лодка вернется, то этого ветерана подводной войны, скорее всего, отправят инструктором в училище или на учебную флотилию подплава. Подводникам выдавали морские бинокли очень высокого качества (2). Безопасность лодки в море сильно зависела от своевременного обнаружения противника. При нахождении субмарины в надводном положении бинокль являлся единственным средством наблюдения за водой и воздухом. Радиолокаторы появились на U-ботах лишь в самом конце войны, к тому же работа PЛС выдавала присутствие подводной лодки и притягивала к ней внимание сил ПЛО противника. Бинокли выпускаю несколько германских фирм, самой известной из которых была Карл Цейс Йена. Наиболее типичными являлись бинокли 8х30. Бинокли комплектовались кожаными футлярами и крышками для окуляров. Для точного определения географических координат штурманы подводных лодок пользовались известными со времен глубокой древности секстантами (3). Стандартный секстант военно-морского образца был черным и хранился в деревянном ящичке.

На мостике лодки монтировались тумбы с биноклями, посредством которых велось управление торпедной стрельбой в надводном положении. Бинокли именовались UZO, Uberwasserziejortik (4). Обычно бинокли UZO перед погружением снимали, но в случае срочного погружения их оставляли на тумбах.

Для патрулирования субмарине отводился определенный участок Мирового Океана, квадрат. Квадраты получали кодовую буквенно-цифровую маркировку. Переход в район патрулирования занимал несколько суток. На переходе командир старался по возможности идти в надводном положении. Стандартная субмарина VII серии в надводном положении развивала скорость 17 узлов, но крейсерская скорость составляла всего 10 узлов. Под водой субмарина не могла идти со скоростью выше 7 узлов, а крейсерская скорость не превышала 4 узлов, то есть — скорость пешехода. В штормовых условиях скорость хода в надводном положении значительно снижалась, особенно при встречном ветре. На высокой волне лодка часто зарывалась по самую рубку, что еще больше снижало скорость плавания. Аккумуляторные батареи при плавании в подводном положении на электромоторах довольно быстро разряжались. Для подзарядки батарей лодке приходилось всплывать хотя бы раз в сутки. Подзарядка выполнялась от дизеля. Лишь появление шнорхеля позволило лодкам оставаться под водой в момент зарядки батарей, но союзники со временем доработали свои РЛС до такой стадии, что они стали обнаруживать поднятые шнорхели. Шнорхель представлял собой трубу на конце которой имелся клапан, который автоматически закрывался в случае, когда трубу накрывало волной. Через трубу подавался воздух к дизелям. На момент перекрытия трубы клапан воздух к дизелям подавался изнутри лодки, в результате внутри отсеков падало давление, а экипаж испытывал дискомфорт. В идеале шнорхель подходил лишь для использования в штилевую погоду, которая в условиях Северной Атлантики — большая редкость. С другой стороны, в штиль поднятый шнорхель легче было обнаружить противнику.

Фото: Вид сверху на мостик подводной лодки IX серии. Обратите внимание на совсем небольшой диаметр рубочного люка. Через этот люк в случае срочного погружения нескольким морякам необходимо протиснуться всего за несколько секунд. Рука одного подводника покоится на тумбе, предназначенной для бинокля UZO.

В надводном положении при патрулировании на мостик вызывались дополнительные люди, свободные от несения вахты. Каждому выделялся сектор пространства, который они внимательно осматривали в бинокль в поисках неприятельских кораблей и судов, а также самолетов, которые представляли для лодок смертельную опасность. Глаза наблюдателей уставали быстро. По тревоге все находившиеся на мостике стремительно спускались в лодку, рубочный люк задраивался, а лодка начинала погружение.

Фото: срочное погружение. На рисунках изображены подводники на своих местах во время срочного погружения субмарины. Слева направо по часовой стрелке:

1. Акустик сидит в тесной радиорубке, дверь радиорубки открыта, чтобы он мог поддерживать голосовую связь с центральным постом. На голове одеты наушники, руками акустик вращает маховик, связанный с установленной на палубе лодки антенной гидрофона. Акустик готов сдернуть с голову наушники, так как усиленные чувствительной аппаратурой взрывы глубинных бомбы, способны повредить органы слуха.

2. Два оператора рулей на своих местах, их работой руководит офицер-инженер. Операторы управляют положением рулей глубины с помощью больших маховиков.

3. Командир находится у перископа в надежде угостить торпедой эсминец эскорта. Для удобства работы перископ снабжен сиденьем велосипедного типа. Сам командир представляет собой обобщенный тип капитана U-ботa, изображение выполнено на основе многочисленных фотографий военного времени. Что интересно, большинство фотоснимков было сделано в центральном посту у навигационного перископа, в то время как по капризу конструкторов «атакующий» перископ, который использовался при торпедной стрельбе, был установлен в тесной каюте командира лодки.

4. Штурман ведет прокладку курса субмарины. От штурмана на субмарине зависело многое.

Подготовка к атаке объявлялась командой «auf Gefechtststionen!». Все люки в переборках по этой команде задраивались — тот случай, когда в гальюн не попасть! Если лодка в этот момент находилась в надводном положении, то давалась команда на срочное погружение. Дизеля вырубались, а в работу включались электромоторы. Лодка буквально ныряла в глубину за счет перестановки рулей глубины и заполнения водой балластных цистерн. При срочном погружении у субмарины возникал довольно большой отрицательный угол тангажа, из-за чего все незакрепленные предметы сыпались в сторону носовой оконечности корабля.

При срочном погружении лодка порой начинала уходить под воду еще до того, как мостик успевал покинуть последний моряк. В случае атаки авиации для команды погружающей субмарины дорога была каждая секунда.

По достижению заданной глубины субмарина балансировалась рулями и количеством воды в балластных цистернах. Обычно лодке придавалась небольшая отрицательная плавучесть, на заданной глубине субмарина удерживалась за счет рулей и хода, при остановке электромоторов лодка начинала медленно погружаться дальше. Для точной балансировки часто использовали перемещение людей внутри лодки из носа в корму или наоборот.

В радиорубке помимо радиостанции были смонтированы гидрофоны, посредством которых акустик прослушивал звуки моря, выделяя шумы гребных винтов надводных кораблей и судов. Немцы добились очень значительных успехов в области гидроакустических устройств, которые позволяли отличать шумы, издаваемые медленно вращающимися винтами транспортов от быстровращающихся винтов кораблей эскорта.

Выделив лакомую цель, командир отдавал приказ подвсплыть на перископную глубину. В навигационный перископ командир осматривал водное и воздушное пространство. Убедившись в отсутствии опасности, командир отдавал приказ на всплытие в позиционное положение, когда над водой возвышалась только рубка субмарины. При наличии темноты и отсутствии эскортных кораблей торпедная атака выполнялась из позиционного положения. В этом случае ход торпед визуально контролировался в бинокль по пенному следу вахтенным офицером. Использовались специальные мощные бинокли — Uberwasserzieloptik (UZO), установленные на специальных тумбах. На лодке имелось два таких бинокля. Прицеливание осуществлялась также с помощью биноклей UZO, которые были связаны с вычислителем системы управления торпедной стрельбой, установленным в центральном посту. Вычислитель учитывал любые изменения курса и скорости лодки. Информация вычислителя отображалась на индикаторах, установленных в торпедном отсеке. По готовности торпедисты нажимали особую кнопку, в ответ в центральном посту загоралась лампочка готовности к стрельбе. Пуск торпеды можно было производить в автоматическом режиме, но обычно приказ отдавался командиром или вахтенным офицером. В ответ торпедист нажимал пусковую кнопку в торпедном отсеке.

Боекомплект лодки составляли 14 торпед, пять из которых находились в торпедных аппаратах (четыре носовых и одни кормовой), одна между гребными электродвигателями, четыре в торпедном отсеке и еще две в пространстве между прочным и легким корпусом, под верхней палубой.

Если атака из надводного положения представлялась командиру опасной, он уводил субмарину на перископную глубину. Все операции по прицеливанию осуществлялись в таком случае в центральном посту лодки. Основным инструментом при подготовке данных для производства торпедной стрельбы служил «атакующий» перископ, который был снабжен удобства ради небольшим седалищем велосипедного типа. При выполнении атаки требовалось закрывать все двери в переборках и отдавать команды по переговорным трубам. На практике же обычно двери оставляли открытыми, а команды просто кричали по цепочке из центрального поста в торпедный отсек.

Радисты в радиорубке несли вахту круглосуточно. В походе командиры лодок по возможности старались соблюдать радиотишину, чтобы избежать пеленгации своего корабля средствами радиотехнической разведки союзников. Акустик постоянно прослушивал с помощью гидрофонов море. Шум быстровращающихся винтов означал присутствие в районе нахождения субмарины эскортного корабля противника.

При пуске торпеды носовую часть лодки подбрасывало, для компенсации массы «ушедшей» торпеды в носовые балластные цистерны приходилось принимать несколько тонн забортной воды. Время хода торпеды до цели рассчитывалось заранее, исходя из скорости торпеды и расстояния до цели.

Детонация торпеды в расчетное время означала поражение цели. Детонация позже расчетного времени говорила о самоликвидации торпеды, отсутствие детонации совсем — об отказе торпеды. При наличии кораблей эскорта, командир следом за пуском торпеды начинал маневр уклонения.

Акустик определял пеленги на шум винтов кораблей эскорта, на основании данной информации командир уводил субмарину с курса охотников и погружался на предельно допустимую глубину во избежание прямых попаданий глубинных бомб. Глубинные бомбы взрывались на заданной, заранее установленной, глубине. Охота кораблей эскортов за субмариной напоминала известную игру в кошки — мышки. Корабли союзников были оснащены активной аппаратурой поиска подводных лодок — системой ASDIC, работавшей по принципу радиолокатора, но только в акустической области спектра. Устройство излучало под водой мощный звуковой импульс, а по отраженному звуковому сигналу определяло примерный пеленг на крупный подводный объект — подводную лодку. Глубину, на которой находился объект, ASDIC не определял. Глубинные бомбы, сброшенные в районе местонахождения субмарины, но с взрывателями, установленные на взрыв выше или ниже лодки, существенного вреда субмарине не причиняли. Однако, психологическое воздействие на команду импульсов ASDIC'a и взрывов глубинных бомб бывало очень велико. От близких разрывов глубинных бомб лодку швыряло, в отсеках лопались электрические лампочки, трескались стеклянные шкалы приборов, начинались протечки в клапанах и вентилях. Лодкам приходилось выдерживать длительное преследование со стороны кораблей ПЛО: 300 глубинных бомб на один U-бот всего за сутки удивления у германских подводников не вызывали.

Успех или не успех в смертельной игре эскортными кораблями зависел лишь от действий командира субмарины (и командира «охотников»). На лодке соблюдали строжайшую тишину, лодка двигалась с минимальной скоростью. Такие игры продолжались по много часов без передышки. С каждым часом в отсеках лодки становилось все больше углекислого газа и все меньше кислорода, аккумуляторные батареи разряжались. Рано или поздно лодка обязательно всплывала. На поверхности субмарину вполне мог поджидать «охотник», заглушивший свои двигатели, чтобы не выдавать себя шумом гребных винтов. При появлении лодки на поверхности корабль давал полный ход, открывал огонь из всего бортового вооружения, а иногда шел на таран.

Спастись под водой с поврежденной глубинной бомбой лодке на большой глубине было практически невозможно — корпус субмарины просто сминался и разламывался давлением. На мелководье шансов на спасение также почти не оставалось: прочный корпус выдерживал давление забортной воды, но вода сквозь пробоины быстро заполняла отсеки. Спасение из поврежденной глубинными бомбами субмарины являлось величайшей редкостью.

Если лодка гибла на поверхности, то находящиеся на мостике имели неплохие шансы на спасение, при условии, что противник станет их спасать. Даже если лодка тонула медленно, шансов выбраться из машинного отделения у находившихся там моряков не оставалось. Согласно морской традиции, капитан идет ко дну вместе со своим кораблем или судном. В разрез традиции, командиры субмарин чаще всего спасались, ибо находились в момент потопления на мостиках, да и центральный пост размещался непосредственно под рубкой — то есть выбраться из него наружу было проще, чем из любого другого отсека субмарины. В случае существования опасности захвата субмарины противником, экипажу предписывалось уничтожить секретные документы и, прежде всего, шифровальную машинку «Энигма». Уничтожить государственные секреты Рейха у подводников получалось не всегда. Несколько субмарин союзники захватили в исправном состоянии (U-110, U-570, U-505, U-1024), а на U-559 им удалось найти драгоценную «Энигму».

Вернемся к игре в «кошки — мышки». Если командиру U-бота таки удалось провести охотников, то после всплытия на лодке открывались все люки, а командир давал команду всем свободным от вахты подняться на верхнюю палубу, чтобы подышать свежим воздухом. В это время над лодкой обычно появлялся самолет ПЛО…

На ранних стадиях войны, пока союзники не ввели систему конвоев и не обладали должным количеством противолодочной авиации, командиры U-ботов порой пускали в дело артиллерию. Использование артиллерии диктовалось еще и нормами морского права, согласно которому «добычу» следовало принудить к остановке выстрелом из орудия и дать возможность команде и пассажирам покинуть судно до его потопления. Данная процедура выполнялась далеко не всегда, тем не менее артиллерию тогда подводники использовали охотно, например чтобы добить слишком медленно тонущий после взрыва торпеды «приз». Пара-тройка удачных попаданий ниже ватерлинии транспорта ускоряла его агонию.

На начальном этапе войны самыми массовыми U-ботами являлись субмарины VII серии, вооруженные одним 88-мм скорострельным морским орудием. Орудие было установлено на верхней палубе перед рубкой лодки. Расчет пушки состоял из трех человек: наводчика, заряжающего и подносчика снарядов. Обычно в бою штатным артиллеристам помогали подавать снаряды еще трое моряков. Снаряды пушки хранились в контейнерах под настилом пола радиорубки. Подавать снаряды наверх приходилось по узостям лодки сначала в центральный пост, затем наверх через рубочный люк, потом вниз на палубу за рубку и уже оттуда по скользкой палубе переносить их к пушке. Прицел к пушке хранился внутри субмарины, на орудие его ставили перед стрельбой и после стрельбы вновь убирали. Очевидно, что орудие использовалось в сравнительно безопасных ситуациях, когда не ожидалось появление неприятельских самолетов или кораблей, а море оставалось спокойным.

Фото: Атака конвоя ночью. Субмарина атаковала неприятельский конвой в темное время суток. Ночные атаки из позиционного положения, как правило, бывали успешными. В темноте противнику сложно было обнаружить почти незаметную над поверхностью моря подводную лодку. Вот и сейчас — торпеды попали в транспорт, но транспорт почему-то не тонет. До рассвета субмарине следует окончательно разделаться с торпедированным транспортом, в противном случае лодку могут обнаружить корабли эскорта. Со временем из-за усиления средств ПЛО союзников германским подводникам пришлось полностью отказаться от использования артиллерии для борьбы с надводными целями. Палубные орудия крупного калибра стали демонтировать с U-ботов: как наступательное вооружение они себя исчерпали, а как оборонительное, против авиации, обладали недостаточной скорострельностью. В то же время массивная пушка создавала дополнительное сопротивлении при движении субмарины в подводном положении, что приводило к снижению и без того небольшой скорости подводного хода. Изображенная на снимке лодка камуфлирована пятнами серого цвета по серому фону — довольно эффективная окраска, снижающая заметность лодки от наблюдения с воздуха. Командир субмарины принял решение всплыть в надводное положение и добить торпедированный транспорт артиллерийским огнем. Артиллерию удавалось использовать успешно только при небольшом волнении моря. В бурной воде узкая лодка представляла собой слишком неустойчивую платформы для стрельбы из орудия. Расчет орудия состоял из троих артиллеристов, в бою им помогало еще трое моряков, подававших из отсека лодки на верхнюю палубу 88-мм снаряды. Все артиллеристы одели на головы стальные каски, такие головные уборы на подводниках можно было увидеть крайне редко.

Стрельбой из пушки управлял второй вахтенный офицер, данный вид боевой подготовки входил в круг его должностных обязанностей. Второй вахтенный офицер во время стрельбы из орудия находился на мостике, наблюдая цель в бинокль и корректируя стрельбу.

Первым выстрелам подводники всегда старались поразить радиорубку транспорта, чтобы не дать возможности радисту сообщить по радио о появлении подводной лодки. Второй снаряд, в случае удачного попадания первого, отправлялся в корпус ниже ватерлинии, для ускорения затопления судна. Артиллерийский бой мог занять сравнительно много времени, так как запас плавучести судна сильно зависел от его груза. В отдельных случаях для потопления транспорта «чистой» артиллерией, без использования торпед, требовалось выпустить из орудия субмарины до ста снарядов. Понятно, такой бой мог иметь место только в случае полного отсутствия в районе кораблей и авиации противника.

По ходу войны традиционная артиллерия на подводных лодках становилась все боле бесполезной. В конце войны пушки с большинства U-ботов исчезли. На смену крупнокалиберным орудиям пришли зенитки, угроза с воздуха становилась все серьезнее. В начале войны большинство лодок VII серии имели на вооружении по одному 20-мм зенитному автомату, смонтированному на платформе в задней части рубки. Вообще-то, по задумке создателей субмарины, 20-мм пушки предназначались для поражения надводных целей, но использовали их в качестве зенитных. Со временем на платформах увеличенного размера стали монтировать сначала спаренные, а потом и счетверенные 20-мм зенитные автоматы. Иногда на субмарины вместо 20-мм зенитки ставили автоматическую пушку калибра 37 мм.

Случаи успешного использования зениток, установленных на подводных лодках, по атакующим самолетам противника описаны неоднократно. До 1943 г. командиры лодок имели приказ отражать атаки одиночных самолетов артиллерийским огнем из надводного положения субмарины. В 1943 г. потери U-ботов от авиации резко возросли, после чего командирам был отдан строжайший приказ «нырять» при появлении авиации противника.

Фото: U-боты в надводном положении выполняют переход бурными водами Бискайского залива… На переходах в Бискайском затее множество германских лодок потопила авиация союзников. В конечном итоге Дениц был вынужден отдать приказ форсировать Бискай только в подводном положении. На переходе у зениток подводных лодок всегда дежурили расчеты.

Немногих подводников, успевших покинуть тонущую лодку, зачастую ожидала быстрая смерть. Союзники пребывали в уверенности, что экипажи U-ботов комплектуются из отъявленных нацистов. Возможно, причиной данного заблуждения являлся высокий боевой дух «серых волков», возможно британские и американские моряки мстили за своих погибших от торпед U-ботов коллег. С пленными подводниками союзники тоже не церемонились: среди попавших в плен германских подводников довольно высоким был процент самоубийств — люди не хотели дальше терпеть унижения. К подводникам союзники относились гораздо хуже, чем к военнопленным морякам с надводных кораблей кригсмарине.

Во второй мировой войне погибло 70–80 % подводников Рейха, самый высокий процент среди всех родов вооруженных сил всех воевавших стран.

Фото: Wehrpass подводника. В военном билете сделана запись о гибели его обладателя в бою — «Gefalien am 10 November 1943 aufeinem Unterseeboot».