"Лев Николаевич Толстой. Полное собрание сочинений, том 35" - читать интересную книгу автора

генералу.
- Vous reriez beaucoup mieux de rester; c'est mon affaire, mais pas la
votre.
- Vous ne pouvez pas m'empecher d'aller voir madame la generale (1).
- Можно бы в другое время.
- А я хочу теперь.
Делать было нечего. Воронцов согласился, и они пошли все трое.
Когда они вошли, Меллер с мрачной учтивостью проводил Марью Васильевну
к жене, адъютанту же велел проводить Хаджи-Мурата в приемную и не выпускать
никуда до его приказания.
- Прошу, - сказал он Воронцову, отворяя дверь в кабинет и пропуская в
нее князя вперед себя.
Войдя в кабинет, он остановился перед князем и, не прося его сесть,
сказал:
- Я здесь воинский начальник, и потому все переговоры с неприятелем
должны быть ведены через меня. Почему вы не донесли мне о выходе
Хаджи-Мурата?
- Ко мне пришел лазутчик и объявил желание Хаджи-Мурата отдаться
мне, - отвечал Воронцов, бледнея от волнения, ожидая грубой выходки
разгневанного генерала и вместе с тем заражаясь его гневом.
- Я спрашиваю, почему не донесли мне?
- Я намеревался сделать это, барон, но...
- Я вам не барон, а ваше превосходительство. И тут вдруг прорвалось
долго сдерживаемое раздражение барона. Он высказал все, что давно накипело у
него в душе.
- Я не затем двадцать семь лет служу своему государю, чтобы люди, со
вчерашнего дня начавшие служить, пользуясь своими родственными связями, у
меня под носом распоряжались тем, что их не касается.

(1) [- Ты сделала бы гораздо лучше, если бы осталась; это мое дело, а не
твое.
- Ты не можешь препятствовать мне навестить генеральшу.]


- Ваше превосходительство! Я прошу вас не говорить того, что
несправедливо, - перебил его Воронцов.
- Я говорю правду и не позволю... - еще раздражительнее заговорил
генерал.
В это время, шурша юбками, вошла Марья Васильевна и за ней невысокая
скромная дама, жена Меллера-Закомельского.
- Ну, полноте, барон, Simon не хотел вам сделать неприятности, -
заговорила Марья Васильевна.
- Я, княгиня, не про то говорю...
- Ну, знаете, лучше оставим это. Знаете: худой спор лучше доброй
ссоры. Что я говорю... - Она засмеялась.
И сердитый генерал покорился обворожительной улыбке красавицы. Под
усами его мелькнула улыбка.
- Я признаю, что я был неправ, - сказал Воронцов, - но...
- Ну, и я погорячился, - сказал Меллер и подал руку князю.
Мир был установлен, и решено было на время оставить Хаджи-Мурата у