"Лев Николаевич Толстой. Полное собрание сочинений, том 51" - читать интересную книгу автора

Алмазовым. Оставили хорошее впечатление. Особенно Дунаев. После них два дня
возился с комедией - всё вписывал то, что приходило в голову. Странно
художеств[енным] увлечен. Вчера получил письма от Ругина, Черткова и письмо
революц[ионеров?] о избиении их. Не похоже на правду. А если правда, то
лживо выражена. С[оня] ужасно не в духе, Маша сердилась не хорошо в отпор. Я
ей говорю: 1) первая стадия за зло отплатить, 2) зло перенести страдая, 3)
пожалеть злящегося, 4) помочь ему. Вот этому надо учиться.
Давно (2) уже думал: при рассказе Стаховича о Шарко и Бергейме,
что одни - Шарко - говорят, что п[отому], ч[то] в часах с снятой гирей или
пружиной можно, двигая стрелки, двигать колеса, что от этого и всякие часы
(с пружинами и гирями) устроены так,что безразлично, двигать ли пружиной или
рукою стрелку; другие же - нансийцы - говорят, что всё дело в пружине и
воздействие стрелки на колеса возможно только при устранении пружины. Мысли
две важные потерял. Найду ли?
Нынче 10 Я. Я. П. 90 утро. Только встал и в первый раз после
многих дней убрался и записал всё это. Тяжело от того, что не умею делать
4-го.

(1) [попадаешь на свое место.]
(2) Абзац редактора.

[15 января.] 10, 11, 12, 13, 14, 15 Яне. Я. П. 1890. Шесть дней не
писал, и трудно вспомнить. Вчера 14. Были Янж[ул], Стороженко, Самарины,
Давыдов, Раевская. Я им читал комедию. И ничего не делал. Разговоры с
Янжулом о христианском социализме. Многое можно сказать и говорил; но не
знаю так его. Странное равнодушие у меня стало последнее время к
высказыванью истины о жизни - неудо[бо]принимаема она. 13. Были мальчики
Раевские, и меня сердила Таня. Я поправлял комедию. 12 тоже были мальчики
Раевские, я ходил в школу топить. 11-го. Опять комедию и школа.
Думал (1) важного одно: Думал только две вещи: 1) Половой акт
потому так увлекателен, что он снятие с себя ответственности, он освобождает
как бы меня от исполнения закона и переносит это, ответственность, на
других. - Не я буду достигать Царства Б[ожия], а мои дети. От этого женщины
так уходят в детей.
2) Всё в мире круговратно, т. е. начнется, кончится, опять
начнется, как колесо вертится: так вертятся день, месяц, год, т. е. луна,
земля около себя и вокруг солнца, так вертится то, отчего предварение
равнодействия, так вертится солнце, так растения, животные, так воды,
ветры - всё в мире родится, растет, созревает, стареется, умирает, опять
родится - и до конца. Так я родился и начал быть. Я начал быть, но не совсем
начал. Если бы до меня не было людей, разве я был бы такой же? Я
произведение предшествующих людей, то, что составляет мое я, было прежде
меня - оно будет и после меня. Но я спрашиваю: буду ли я? я? И ответ на это
может быть дан только тогда, когда я ясно сознаю то, что я разумею под я.
Большей частью дети, молодые под я разумеют нечто совсем материальное: то,
что ест, пьет, смеется, отдыхает. Этого, очевидно, не будет. Но нечто
другое, то, что меня сделало, что во мне от предшествующих людей. То
останется и после меня, и если я это назову собою, буду чувствовать это как
свое я, то я и буду твердо знать, что не умру. А впрочем, всё это невозможно
объяснить. Вопрос о том, буду ли я жить после смерти, всегда останется