"Лев Николаевич Толстой. Что такое искусство" - читать интересную книгу автора

Л.Н.Толстой


ЧТО ТАКОЕ ИСКУССТВО?

[ПРЕДИСЛОВИЕ К АНГЛИЙСКОМУ ИЗДАНИЮ "ЧТО ТАКОЕ ИСКУССТВО?"]

Книга эта моя "Что такое искусство?" выходит теперь в первый раз в ее
настоящем виде. Она вышла в России в нескольких изданиях, но во всех в таком
изуродованном цензурою виде, что я прошу всех тех, кого интересуют мои
взгляды на искусство, судить о них только по книге в ее настоящем виде.
Напечатание же книги в изуродованном виде с моим именем произошло по
следующим причинам. Сообразно уже давно принятому мною решению не подчинять
свои писания цензуре, которую я считаю безнравственным и неразумным
учреждением, а печатать их только в таком виде, в котором они написаны, я
намеревался печатать книгу эту только за границей, но мой хороший знакомый,
профессор Грот, редактор московского психологического журнала, узнав о
содержании моей работы, просил меня напечатать книгу в его журнале. Грот
обещал мне провести статью через цензуру в ее целости, если я только
соглашусь на самые незначительные изменения, смягчающие некоторые выражения.
Я имел слабость согласиться, и кончилось тем, что вышла книга, подписанная
мною, из которой не только исключены некоторые существенные мысли, но и
внесены чужие и даже совершенно противные моим убеждениям мысли.
Произошло это таким образом. Сначала Грот смягчал мои выражения, иногда
ослабляя их, напр. заменял слова "всегда" - словами "иногда"; слова "все"
словами "некоторые"; слово "церковное" - словом "католическое"; слово
"богородица" - словом "мадонна"; слово "патриотизм" - словом
"лжепатриотизм"; слово "дворцы" - словом "палаты" и т. п., и я не находил
нужным протестовать. Когда же книга была уже вся отпечатана, потребовано
было цензурой заменить, вымарать целые предложения, и вместо того, что я
говорил о вреде земельной собственности, поставить вред безземельного
пролетариата. Я согласился и на это, и еще на некоторые изменения. Думалось,
что не стоит того расстроить все дело из-за одного выражения. Когда же
допущено было одно изменение, не стоило протестовать и из-за другого, из-за
третьего. Так понемногу вкрались в книгу выражения, изменявшие смысл и
приписывающие мне то, чего я не мог желать сказать. Так что, когда книжка
кончилась печатанием, уже некоторая доля ее цельности и искренности была
вынута из нее. Но можно было утешаться тем, что книга и в этом виде, если
она содержит что-нибудь хорошее, принесет свою пользу русским читателям, для
которых в противном случае она была бы недоступна. Но дело было не так. Nous
comptions sans notre hote [Мы рассчитываем без хозяина (фр.)]. После
установленного по закону четырехдневного срока книга была арестована и по
предписанию из Петербурга сдана в духовную цензуру. Тогда Грот отказался от
всякого участия в этом деле, и духовная цензура хозяйничала в книге уже как
ей было угодно. Духовная же цензура есть одно из самых невежественных,
продажных, глупых и деспотических учреждений в России. Книги, несогласные в
чем-нибудь с религией, признанной за государственную в России, попадающие
туда, почти всегда воспрещаются вовсе и сжигаются, как это было со всеми
моими религиозными сочинениями, печатанными в России. Вероятно, книгу эту
постигла бы та же участь, если бы редакторы журнала не употребили всех