"Алексей Толстой. Похождения Невзорова, или Ибикус" - читать интересную книгу автора

Солянке и открыли литературно-художественный клуб "Белая хризантема".
Юноши из кафе "Бом" читали там стихи за небольшое вознаграждение.
Устраивались диспуты об искусстве. Там можно было получать чай с сахаром и
пирожными. В тайных задних комнатах резались в железку.
Тревожное время, неизвестность, крутые декреты нового правительства,
тоска замерзающего, голодного города погнали игроков в "Белую хризантему".
Там бывали дельцы, сбитые с толку революцией. Темные личности, торгующие
деньгами, иссиня-бритые, с воспаленными, изрытыми лицами. Заходили метнуть
награбленное взломщики и бандиты - осторожные юноши с быстрыми глазами.
Бывали завсегдатаи скачек в еще изящных пиджаках, сохранивших запах
английских духов. Два-три озлобленных писателя с голодной тревогой следили
за течением миллионов по зеленому сукну. Здесь можно было свободно
спросить вино, спирт, шампанское.
Дела дома шли превосходно. Ртищев обычно под утро напивался пьян и сам
садился играть по крупной. Семен Иванович ставил себе задачей вовремя
отбирать у него деньги: он покупал валюту и держал ее на груди в замшевом
мешочке. Однажды в игорной комнате появился косматый человек - бывший
спутник Аллы Григорьевны. Невзоров спросил о судьбе девушки. Косматый, не
вынимая трубки, усмехнулся кривым ртом:
- Убита на улице в октябре месяце.
Настала весна. Пошли тревожные слухи с юга, с Украины. Грозовой тучей
надвигался террор. Граф Невзоров настоятельно предупреждал товарища:
- Надо кончать с предприятием. Пора. Лавочку хлопнут. В конце концов
это дело не по мне. Я не буфетчик.
На это Ртищев кричал ему пьяный:
- Граф, в тебе нет широты. Ты мещанин, ты на Невском сиги продавал!
Опасения оказались резонными. Однажды ночью "Белая хризантема" была
оцеплена солдатами, и все гости и Ртищев отведены в район. Невзорову
удалось ускользнуть от ареста, - он выскочил через окно в уборной, унося в
мешочке полугодовой доход игорного дома. Надо было бежать из Москвы.


Ехать пришлось уже не в бархатном купе с горшочком. Семен Иванович три
дня простоял в проходе вагона, набитого пассажирами сверх всякой
возможности. Весь поезд ругался и грозился. В ночной темноте от него, как
от черного кота, сыпались искры.
Пролетали ободранные железнодорожные станции с разбитыми окнами,
угрюмые села, запустевшие поля, ободранные мужики, пустынные курские
степи. Даже в сереньком небе все еще чудилось неразвеянное, кровавое
уныние несчастной войны.
"Паршивая, нищая страна, - думал Семен Иванович, с отвращением
поглядывая сквозь разбитое окошко вагона на плывущие мимо будничные
пейзажи, - туда же - бунтовать. Вшей бить не умеете. Что такое русский
человек? - свинья и свинья. Тьфу, раз и навсегда. Отрекусь, наплюю, самое
происхождение забуду. Например: Симон де Незор - вполне подходит". Семен
Иванович тайно ощупывал на груди мешочек с валютой и погружался в изучение
самоучителя французского языка.
Одет он был в гимнастерку, в обмотки, в картузишко с изорванным
козырьком - вид вполне защитный для перехода через украинскую границу.
Кроме того, при паспорте имелось удостоверение, - приобретенное на