"Алексей Николаевич Толстой. Рассказы Ивана Сударева (про войну)" - читать интересную книгу автора

стеклянные... Василий Васильевич заиндевелой варежкой вытер нос, опустил
топор и оглянулся. Со стороны села по дороге, бледно синевшей санным
следом, шел в ушастой шапке низенький паренек, - вернее - катился,
расстегнув полушубок, размахивая в помощь себе руками.
Увязнув в снегу по пояс, он перевалился через плетень во двор, не
здороваясь, сдернул шапку, - от стриженой головы его поднялся пар, -
достал из шапки синеватый листочек.
- С самолета сбросили! - сказал, схватил топор и с выдохом начал
тюкать по сучковатому полену, чтобы избавить себя от переизбытка
возбуждения.
Этого паренька звали Андрей Юденков. Весной он окончил в Ельне
среднюю школу, где директорствовал Василий Васильевич, и начал готовиться
к университетским экзаменам, но был призван в армию и в злосчастных боях
под Вязьмой попал в плен. В то время еще живы были устаревшие понятия о
том, как надо воевать: если окружен - значит, проиграл, клади оружие.
Тогда еще не был доподлинно известен немецкий характер: с виду каменный,
но истерический и хрупкий, если ударить по немцу с достаточной решимостью.
Но - за науку платят. Поплатился и Андрей Юденков. Вместе с другими
военнопленными его загнали на болото, обнесенное проволокой, где все они
простояли по колено в жидкой грязи четверо суток под дождем, без еды.
Некоторые не выстояли, - повалились, утонули. На пятый день обессилевших
людей погнали на запад. В пути тоже многие ложились, и тогда слышались
выстрелы, на которые никто не оборачивался.
Когда проходили деревней, отовсюду - из-за плетня, или в приоткрытую
калитку, или в пузырчатое окошечко глядели на унылую толпу военнопленных
милосердные глаза русских женщин и протягивалась рука с хлебом, с куском
пирога, а иная женщина, пропустив угрюмого конвоира с автоматом на шее,
из-под платка доставала глиняный горшок: "Родные мои, молочка съешьте..."
Тут эти люди, кто по неразумию своему малодушно положил оружие,
узнали стыд, и кусок им мешала проглотить злоба. Тут многие, кто покрепче,
начали бежать, выбирая время в сумерках, покуда конвоиры не загнали людей
в сарай. Так и Андрей Юденков, отстав, будто по нужде, кинулся за спиной
конвоира в мелкий ельник и долго полз под выстрелами. Стороной от большака
он добрался до села Старая Буда. Так же, как и другие бежавшие, он
постучался в незнакомую избу и сказал: "Возьмите в зятья..." По немецкому
закону за укрывательство военнопленного полагается повешение. Из избы
вышел хромой человек с седой щетиной на заячьей губе: "Нет, боимся, -
ответил тихо, - проходи, милый". В другую избу его впустили. Пожилая
женщина, мывшая в корыте лысого ребенка, подумав, ответила: "Ну что ж,
девка у нас есть, ребенок есть - старшей дочери... Пропала у меня
доченька-то, немцы угнали в публичный дом... Оставайся, работай в семье".
Таких, как Андрей, зятьков на селе было несколько человек. Они жили в
семьях, и с ними делили скудный кусок хлеба из-за одного лишь великого
русского милосердия. Присланный немцами нездешний староста Носков,
жестокий, но трусливый, не особенно допытывался - подлинные ли это зятья;
он глядел лишь за тем, чтобы сдано было оружие, да отбирал именем
германского командования теплые вещи, поросят и птицу, что еще не успели
взять немецкие солдаты.
Андрей, осмотревшись, начал с этими людьми заговаривать. Все они люто
были злы на немцев, но все считали, что наше дело безнадежно проиграно: