"Алексей Николаевич Толстой. Собрание сочинений в десяти томах. Том 10. Публицистика" - читать интересную книгу автора

ДВЕНАДЦАТОГО МАРТА

Сознание демократической республики возникло в первые же дни революции.
На этом сошлись все партии, и те из них, которые по существу, казалось, не
должны были хотеть власти народа, провозгласили его властителем. В народ, в
его государственную мудрость поверили на слово. Случай беспримерный в
истории, который нельзя объяснить одним только страхом внешней опасности.
И вот на двенадцатый день революции происходит изумительный акт. Народ
показывает наконец свое лицо. С утра 12 марта он наполняет все улицы Москвы,
сходящиеся к Кремлю лучами. По всему протяжению протянуты цепи из подростков
и женщин. Сквозь них медленно двигаются батальоны рабочих, солдат,
женщин-работниц, киргизы в пестрых халатах, поющие какие-то свои степные
песни, оркестры. Каждым батальоном руководит начальник с красным жезлом. И
над волнующимися этими реками народа двигаются, куда только хватит глаз,
красные хоругви и знамена. Надписи только одни: "Да здравствует братство
народов", "Да здравствуют армия и народ", "Да здравствует демократическая
республика", "Да здравствует восьмичасовой рабочий день".
Приостанавливаясь, с пением, под звуки солдатских труб, процессии
двигаются по направлению Красной площади. Перегоняя их, я вижу красное
бархатное знамя, на котором написано: "Свобода, любовь и равенство". Несут
его суровые мужики молча и важно, словно понимая, что это знамя пройдет по
всей земле и когда-нибудь будет водружено на храме единого человечества.
Дальше несут портрет Льва Толстого, - это трогательно. Внизу, вдоль
Александровского сада, двигается вторая человеческая река, ряд красных
хоругвей теряется в дали Неглинной. Вслед за несколькими прохожими я
проскакиваю между двумя батальонами на мост. В Кремле слышны музыка и крики.
И вдруг из Троицких ворот сыплются горохом мальчишки, взявшись за руки с
бородатыми солдатами. Они кричат: "Дорогу, дорогу!" И из толщи древней башни
появляются быстрым шагом трубачи, флейтисты, и, наконец, валят солдаты,
женщины, рабочие, увлекая красные знамена такого-то полка. Все это рысью,
вниз через мост, спешит присоединиться к стотысячной двойной реке рабочих,
голова которой уже вступила на Воскресенскую площадь, и без того полную
народа.
Два рыжебородых мужика в солдатских шинелях и папахах, надвинутых на
уши, пережидая у ворот, пока высыплется из них толпа, говорят друг другу с
умной усмешечкой:
- Посмотрел бы теперь немец, каки-таки у нас бунты.
- Да, - говорит другой, опять усмехаясь, - под гнетом были.
И это литературное словцо "под гнетом" звучит с неожиданной и новой
убедительностью.
На Красной площади - толпы, знамена, оркестры, крики, речи. Уходящие
рабочие встречаются с ротой солдат, побывших в боях, увешанных крестами.
Летят шапки, кто-то за неимением другого запускает вверх калошу, какая-то
дама плачет обильными слезами, сама не зная, что с ней. На Воскресенской и
Театральной площадях протянуты сквозь толщу народа рукава из двойных
человеческих цепей, образуя пути, по которым двигаются автомобили, всадники
и процессии. Громче всех поют женские хоры: "Вставай, поднимайся, рабочий
народ". И эта такая печальная, так обильно политая кровью песня звучит
сегодня совсем по-иному. Действительно поднялся весь народ. И чувство
изумления перед этой единой волей к добру, чувство гордости перед его