"А.К.Толстой. Артемий Семенович Бервенковский " - читать интересную книгу автора

дворецкий продолжал, как будто ничего не замечая:
- Теперь четверть шестого. До шести часов Артемий Семенович будет
гулять; от шести до половины седьмого они изволят кричать; а потом,-
прибавил дворецкий с тяжелым вздохом,- они будут заниматься механикой.
- Как? - спросил я с возрастающим любопытством,- Артемий Семенович
кричит всякий день от шести часов до половины седьмого: ровно полчаса?
- Не всегда, сударь; иногда они изволят кричать целый час, но только в
сырую погоду.
- Но разве,- спросил я, несколько запинаясь,- Артемий Семенович
немного... того? - Я повертел пальцем над головою.
- Что вы, что вы, батюшка! бойтесь бога! что вы это говорите... еще
этого нам недоставало!...- И на глазах старика навернулись слезы.
"Чудак же твой барин!" - подумал я.
Мы вошли в гостиную. Дворецкий меня оставил и побежал за чаем, а я
подошел к окну. Оно отворялось в сад. Не прошло пяти минут, как мимо окна
пробежал человек средних лет, которого вся одежда заключалась в парике и в
башмаках; у него, сверх того, были часы на золотой цепочке. Увидев меня, он
мне дружески кивнул головою и сделал рукою успокоительный знак, как будто
говоря: не беспокойтесь, любезный друг, я скоро возвращусь.
Он исчез между деревьями; но через несколько времени явился с
противоположной стороны, прикрывая этот раз наготу свою большим
подсолнечником. Он вторично пробежал мимо окна, кивнул мне головою и
скрылся. Явление это повторялось довольно часто. Наконец Артемий Семенович
остановился, посмотрел на часы и стал кричать самым ужасным голосом. Я
думал, что весь дом сбежится на его крик, и сам не мог утерпеть, чтоб не
двинуться вперед, спеша к нему на помощь; но Артемий Семенович сделал
известный уже мне успокоительный знак рукою и продолжал кричать. Иногда он
посматривал на часы и наконец замолчал, почти выбившись из сил. Кряхтя и
запыхаясь, вошел он в комнату, бросился в мои объятия и крепко прижал меня к
сердцу.
- Извините,- сказал он,- извините, почтеннейший, что заставил вас так
долго дожидаться! Не угодно ли вам чаю или не прикажете ли чего другого? Ух,
уморился! Трепетинский! - продолжал он, обращаясь к вошедшему с подносом
дворецкому,- давай скорей чаю! Что ж это ты, братец, голодом моришь дорогого
гостя! Ух, устал! Ух, боже мой!... Не сердитесь, почтеннейший, дайте дух
перевести!
- Несу, сударь, несу! - отвечал Трепетинский, ставя на стол поднос с
чайным прибором,- несу, батюшка, несу, несу!
Между тем Артемий Семенович осыпал меня учтивостями и расположился
возле меня на диване. Он был высокого роста, хорошо сложен и глаза имел
быстрые и умные.
- Представьте себе, почтенный друг,- сказал он, скрестив одну ногу на
другую и облокотясь на подушки дивана,- представьте себе, что я этак каждый
день осужден утомляться! Боже мой! что за жизнь, что за жизнь, как
подумаешь...
- Но позвольте спросить,- заметил я,- для чего вы...
- Для чего? Для здоровья, почтеннейший, для здоровья! Человеку нужен
моцион, вольный воздух, регулярная жизнь. Сильный крик расширяет легкие,-
это всякий знает, но никто на это не обращает внимания. Когда вы у меня
несколько поживете, мы будем вместе бегать в саду и кричать: вы увидите, как