"Лев Николаевич Толстой. О присоединении Боснии и Герцеговины к Австрии" - читать интересную книгу автора

жизни и следуют вытекающему из него руководству поведения только те люди, у
которых есть религия.


IV


Я живу, живу нынче еще; завтра очень может быть, что меня не будет, что я
навсегда уйду туда, откуда пришел. Пока я живу, я знаю, что, если я в любви
с людьми, мне хорошо, спокойно, радостно, и потому, пока я живу, я хочу
любить и быть любимым. И вдруг приходят люди и говорят: пойдем с нами
обирать, казнить, убивать, воевать, тебе от этого будет лучше, если не тебе,
то государству. Что такое? Какое государство? Что вы говорите? - ответит
всякий не ошалевший, разумный человек. - Оставьте меня в покое. Не говорите
таких глупостей и гадостей.
Для непробудившегося человека государственная власть - это некоторые
священные учреждения, составляющие органы живого тела, необходимое условие
жизни людей. Для пробудившегося же к религиозному пониманию жизни человека
то, что называется государственной властью, это только люди, приписывающие
себе какое-то фантастическое значение, не имеющие никакого разумного
оправдания и посредством насилия приводящие свои желания в исполнение. Для
пробудившегося человека эти заблудшие и большей частью подкупленные люди,
насилующие других людей, точно такие же люди, как и те разбойники, которые
схватывают людей на дорогах и насилуют их. Древность этого насилия, размеры
насилия, организация его - не может изменить сущности дела. Для
пробудившегося человека нет того, что называется государством; и потому нет
оправдания всем совершенным во имя государства насилиям, - невозможно
участие в них. Насилие государственное уничтожится не внешними средствами, а
только сознанием пробудившихся к истине людей.
Несколько лет тому назад сидел в австрийской тюрьме, в числе сотен
отказывающихся от военной службы людей из секты назарен, молодой человек той
же секты. Мать молодого человека пришла проведать сына. Когда часовой,
сжалившийся над ней, допустил ее к окну, из которого она могла видеть сына,
мыть эта вместо того, чтобы плакаться сыну на свою беспомощность и упрекать
его за то, что он бросил ее, закричала сыну: "Не бери ружья, сынок мой
золотой. Помни Бога". И сын послушался и матери, и своего внутреннего голоса
и остался досиживать свои 15 лет тюрьмы, к которым приговорило его
австрийское правительство.
Да не готовиться вам, сербам, надо к войне, то есть к убийству жалких,
заблудших людей, приведенных целым рядом грехов и соблазнов к тому
одуренному состоянию, в котором они убивают и готовы убивать кого попало, и
не выпрашивать вам надо посредством вами же поставленных бог знает зачем
властителей, милости у людей, которые сами не знают, как им выпутаться из
того обмана и зла, в котором они завязли, - ничего этого не нужно вам.
Для освобождения вас, и не только вас, не только славян, но для
освобождения всех порабощающих самих себя народов: и китайцев, и японцев, и
индусов, и персов, и турок, и русских, и немцев, и французов, и итальянцев,
и всех людей мира от тех грехов, соблазнов и суеверий, в которых они
коснеют, нужны не штыки и батареи, и не дипломатические переговоры и
конференции, и конвенции, и т. п., а нужно одно то, в чем поддерживала эта