"Лев Николаевич Толстой. О науке (Ответ крестьянину)" - читать интересную книгу автора

умоляющей матушку казанскую царицу небесную, чтобы она прибрала ее, вместо
этой Тарасовны, которая в тягость не только себе, но и всем тем, кто ее
кормит, вместо этой Тарасовны теперь любезная, умная директриса, белыми
руками сдающая карты, остроумно шутящая о персидских делах со старинным
приятелем и сыном ее воспитателя и предпочитающая чай с лимоном, а не со
сливками. И на вопрос: угодно ли ей ягод? - отвечающая: "Пожалуй, только
немного. Мой милый доктор не велит, да уж очень хороши ягоды. Немножко,
пожалуйста".
Расстояние между той и другой Тарасовной как от неба до земли. А отчего?
Оттого, что Акульке дано было "образование".
Ее благодетельница не ошиблась в том, что нужно для того, чтобы доставить
своей воспитаннице то, что считалось ею несомненным счастьем: она дала
Акульке "образование". И образование сделало то, что Акулька стала дамой,
т.е. из мужички, которой все говорят ты, стала госпожой, которой все
говорят вы и которая сама говорит ты всем тем людям, которые
кормят ее вместе со всеми теми, с кем она стоит теперь на равной ноге, т.е.
из сословия подвластных и угнетенных перешла в сословие властвующих и
угнетающих. То же на половину сделал и ваш учитель и желает сделать до
конца. Но у него еще есть препятствия родства, которых не было у моей дамы.


II


За несколько уже лет не проходит дня, чтобы я не получил от двух до
четырех писем с просьбами о том, чтобы я тем или иным способом помог ему или
ей, если это пишет сам желающий учиться, или мать, просящая за детей, чтобы
я помог детям или молодым людям учиться, окончить образование,
удовлетворить, как они пишут, съедающую их с детства страсть к просвещению,
т.е. помог бы им посредством диплома выйти из положения людей, обязательно
тяжело трудящихся, в положение вашего учителя или моей дамы. Самое же
странное, при этом я сказал бы смешное, если бы это не было так жалко и
гадко, - это то, что эти люди, юноши, девушки, матери, всегда все объясняют
свое желание получить образование тем, чтобы иметь возможность "служить
народу, посвятить свою жизнь служению нашему несчастному народу".
Вроде того, как если бы один из многих людей, несущих общими силами
тяжелое бревно, вышел бы из-под бревна и сел бы на него, в то время как
другие несут его, объясняя свой поступок тем, что он делает это из желания
служить несущим.
Все дело ведь очень просто.
Мы говорим, что в Индии существуют касты, а что у нас в христианском мире
нет их. но это неправда. У нас в христианском мире есть также немногие, но
две до такой степени резко разделенные между собой касты, что едва ли
возможна где-нибудь какая-либо большая разница и отделенность между двумя
разрядами людей, чем та, которая существует между людьми с отчищенными
ногтями, вставными зубами, утонченными одеждами, кушаньями, убранствами
жилищ, дорогими портнихами, людьми, расходующими, не говорю уже ежедневно
сотни рублей, но 5, 3, 1 рубля в день, и полуголыми, полуголодными,
грязными, неотдыхающими, безграмотными и в вечной зависимости от нужды
людьми, работающими по 16 часов в сутки за два рубля в неделю.