"Лев Толстой. Так что же нам делать?" - читать интересную книгу автора

поклон. Если вы останавливаетесь, он берется за фуражку с кокардой,
кланяется и просит; если вы не останавливаетесь, то он делает вид, что это
только у него такая походка, и он проходит дальше, так же кланяясь на другую
ногу. Это настоящий московский нищий, ученый. Сначала я не знал, почему
московские нищие не просят прямо, но потом понял, почему они не просят, но
все-таки не понял их положения.
Один раз, идя по Афанасьевскому переулку, я увидал, что городовой
сажает на извозчика опухшего от водяной и оборванного мужика. Я спросил:
-- За что?
Городовой ответил мне:
-- За прошение милостыни.
-- Разве это запрещено?
-- Стало быть, запрещено,-- ответил городовой. Больного водянкой
повезли на извозчике. Я взял другого извозчика и поехал за ними. Мне
хотелось узнать, правда ли, что запрещено просить милостыню, и как это
запрещено. Я никак не мог понять, как можно запретить одному человеку
просить о чем-нибудь другого, и, кроме того, не верилось, чтобы было
запрещено просить милостыню, тогда как Москва полна нищими.
Я вошел в участок, куда свезли нищего. В участке сидел за столом
человек с саблей и пистолетом. Я спросил:
-- За что взяли этого мужика?
Человек с саблей и пистолетом строго посмотрел на меня и сказал:
-- Вам какое дело? -- Однако, чувствуя необходимость разъяснить мне
что-то, он прибавил: -- Начальство велит забирать таких; стало быть, надо.
Я ушел. Городовой, тот, который привез нищего, сидя в сенях на
подоконнике, глядел уныло в какую-то записную книжку. Я спросил его:
-- Правда ли, что нищим запрещают просить Христовым именем?
Городовой очнулся, посмотрел на меня, потом не то что нахмурился, но
как бы опять заснул и, садясь на подоконник, сказал:
-- Начальство велит -- значит, так надо,-- и вновь занялся своей
книжкой.
Я сошел на крыльцо к извозчику.
-- Ну, что? взяли? -- спросил извозчик. Извозчика, видно, заняло тоже
это дело.
-- Взяли,-- отвечал я. Извозчик покачал головой.
-- Как же это у вас, в Москве, запрещено, что ли, просить Христовым
именем? -- спросил я.
-- Кто их знает! -- сказал извозчик.
-- Как же это,--сказал я,--нищий Христов а его в участок ведут?
-- Нынче уж это оставили, не велят,-- сказал извозчик.
После этого я видал и еще несколько раз, как городовые водили нищих в
участок и потом в Юсупов рабочий дом.
Раз я встретил на Мясницкой толпу таких нищих, человек с тридцать.
Спереди и сзади шли городовые. Я спросил:
-- За что?
-- За прошение милостыни.
Выходило, что по закону в Москве запрещено просить милостыню всем тем
нищим, которых встречаешь в Москве по нескольку на каждой улице и шеренги
которых во время службы и особенно похорон стоят у каждой церкви.
Но почему же некоторых ловят и запирают куда-то, а других оставляют?