"Татьяна Толстая. Надежда и опора (Сердца горестные заметы-1)" - читать интересную книгу автора

ботинки на рифленой, непромокаемой альпийской подошве. "Don't I look like a
genuine Russian moujik?!" - весело вскричал незнакомец.
Удивительный человек оказался американским писателем, совершенно мне не
известным, знавшим три слова по-русски и на этом основании решившим проникнуть
в страну сибирских сугробов, остроумно притворившись русским пьяницей, чей
облик он не только изучал. расспрашивая очевидцев, но даже съездил на
Брайтон-Бич, чтобы наблюдать натуру in vivo. Аккуратные отрепья, скопированные
им с какойто этнографической картинки и теплый индивидуальный алкоголь в
непорванном внутреннем кармане должны были. по его хитрому плану, отвести
глаза местному населению и обеспечить инкогнито. Он поведал мне, что хотел
купить valenki (ударение на втором слоге), чтобы уж совсем слиться с русской
толпой, да вот в Манхэттане не нашел, но решил, что сойдет. Кто-то дал ему мой
адрес, а он читал, что русские любят, когда к ним приходят без предупреждения,
na ogonyok. Флоридский загар, ослепительно белые зубы и запах дорогого
одеколона удачно дополняли образ опустившегося пропойцы.
Ричард страстно хотел братания с народом. Он хотел стать как мы. Нужные
вещи он уже купил. Вот они. (Он развязал пакеты и коробочки и похвастался.)
Теперь, собственно, по делу: какое самое распространенное русское выражение?
Как обратиться к мужику на улице? Как сказать по-русски: "Trotzky is great"?
Когда он уходил через час, он был страшен. Распотрошенный им "Беломор"
расположился в накладном нагрудном кармане его пальто, как газыри на черкеске.
Вобла на веревочке свисала с запястья. В другой руке была авоська с домброй,
которую он считал балалайкой. На ушанку он прикрепил, в приятном беспорядке,
еще с десяток значков: ГТО второй ступени. Почетный железнодорожник.
Ленинградский Горный Институт, две октябрятских звездочки, "За дальний поход",
"Лучшему повару", "Кисловодск". На шею повязал пионерский галстук. Пришить
метростроевские погоны к плечам я ему не дала: соврала, что нет ниток. Лишь
поднявшаяся к ночи метель помешала ему надеть взблескивающую золотом и
пурпуром тюбетейку, тоже купленную в фойе "Интуриста". "Ya - zabuldyga, -
повторял он, чтобы не забыть. - Zabuldyga". Больше я его никогда не видела.
Возможно, он слился с народом.

Пока призрак Ричарда бродил по сугробам Ордынки, готовый отбиться домброй
от медведя, а наши Валеры и Геннадии в порядке обмена блуждали в лабиринтах
Гринвич-Виллиджа, немножко удивляясь, почему же полиция не арестовывает все
местное население, произошло спонтанное словарное взаимообогащение, чего и
следовало ожидать. Вскоре русские словесные прыщи начали выскакивать в самых
неожиданных английских местах, а английские чирьи - в русских. "Нью-Йорк
Таймс", светоч прогресса, сообщает читателям, что "кулич" - это вид кекса с
добавкой смеси мягких сыров. Слово babushka обозначает головной платок. От
Нью-Йорка не отстал и Лондон щепетильный. Blini (с ударением на первом слоге)
- так, во всяком случае, в некоторых издательских кругах, называют бутерброды
размером с петровский пятак. Корочка со всех сторон обрезана, сверху - огурец.
Меня на них позвали, я и ляпни, что это не blini; они же еще и обиделись. Ну
молчу, молчу! Blini так blini. Вам же хуже.
Нам тоже хуже. Были у нас дома (строения, сооружения, избы, пятистенки,
небоскребы, терема, дворцы, хаты, хибары, времянки, хрущобы, кибитки кочевые),
а теперь завелся, как пырей среди ромашек, какой-то билдинг. За ним,
контрабандой, пролез "хай-райз" (high rise). Без билета проехал хот-дог
("горячий хот-дог с сарделькой" можно в любой день купить на Пятницкой). Наш