"Татьяна Толстая. Надежда и опора (Сердца горестные заметы-1)" - читать интересную книгу автора

народ влечется к букве "х": если в английском выражении есть "хот" или "хай",
наши сейчас же стащат и, кой-как переведя, прилепят эту оладью куда-нибудь на
видное место. Hot line стало "горячей линией", хотя это "срочная связь". High
season, о ужас, превратился в "высокий сезон", хотя это, наоборот. уж скорее
"горячие деньки". Рекламные персонажи заговорили как эвенки: "Этот продукт мне
вкусен". - "Определенно!"
Вздулся паводок переводной литературы, из которой мы с изумлением узнали,
что сатин и вельвет - одежда королей, совершенно как если бы они были доярками
и механизаторами. Очевидно, Габсбурги и Гогенцоллерны, а также шустрые, но
ныне вымершие Тюдоры подбирали себе прикид на Тишинском рынке. Меж тем, satin
по-русски - атлас, velvet же - бархат, а "вельвет" будет corduroy, во всяком
случае у американцев, а у англичан, может быть, еще как-нибудь. А сатин будет
chintz. Приписав принцессам крови вкусы сельпо, пишущий наш народ возомнил,
что ему внятно все: и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений, и
пошел валять переводы со всех языков подряд, без тени сомнения.
"Демократия - власть народа. Плутократия - это и вовсе понятно без
перевода", - торопливо пишет невежда. В телевизионной передаче "Брейн-ринг"
(!) пачкают молодым интеллектуалам их неокрепший брейн такой загадкой: "До
XVII века их называли Гипербореи, что означает "каменные горы"".
"Плутос" по-гречески - богатство. Гипербореи - народы, - или другое что,
- живущие "за севером", или "за северным ветром". То есть - мы с вами.
Самоуверенные и невежественные, с непереваренным комом чужих культур в зобном
мешке, с непросохшей ненавистью к образованному слою. мы идем куда-то, как
Ричард - во тьму и метель, и пурга заметает наши тюбетейки.


1998