"Татьяна Толстая. День (сборник рассказов, эссе и фельетонов)" - читать интересную книгу автора

напрасно. Это удивительное место.
Не гордыня ли: полагать, что мы точно знаем, где, что и как
происходило, настолько точно, что не хотим прислушаться к мнению, отличному
от привычного? Протестантская Голгофа возвышается в минуте ходьбы от
городских стен, в скромном и грязном месте, она нависает над вонючей
автобусной станцией, удушаемой автобусными выхлопами. Земля под ней
заасфальтирована, и "рот" черепа почти закрыт слоем асфальта: видимо, Община
Сада почему-то не купила в свое время скалу с окружающим участком. Внизу -
кошмар и грязь Восточного Иерусалима, арабского квартала, пропитанного
запахом дешевых лавок. "Глаза" черепа заросли травой, а на вершине скалы -
радиомачта и какой-то забор. Ни бронированного стекла, ни поцелуев, ни
храма. А кто сказал, что место казни должно быть нарядным?
Зато гробница окружена восхитительным садом. Сюда не доносятся звуки
города, здесь благоухание, цветы, чистые дорожки. Сама гробница, высеченная
в белой скале, тоже чистая и - естественно - пустая. Люди заходят -
постоят - и выйдут, никто не толкается и не крестится, - но протестанты
вообще не толкаются и не крестятся.
Зато они поют. На тенистой, окруженной цветами и деревьями площадке
стоят стулья, и хор паломников из Швеции, из Голландии, Англии, Германии,
Америки, Финляндии, - разные, - ангельскими, или сиплыми, или какими Бог
послал голосами поют псалмы, раскрыв книжки. Когда встречаешься с ними
глазами, они вежливо, сдержанно улыбаются. Здесь все другое, здесь нет ни
слез, пи истерики, ни вдохновения, ни кликушества, ни воспаленной суеты,
такой родной и привычной. Тут все как будто бы немного бесстрастно. Но как
мы смеем судить, и как заглянуть в чужую душу, и кто бросит хоть наималейший
камушек в этот райский сад, с любовью, с такой любовью - с другой любовью, -
возделанный самыми непонятными, самыми таинственными существами: другими
людьми? Теми, ради которых, собственно, Он и потрудился прийти?...

... И вот он стоит вокруг нас,
И ждет нас, и ждет нас.

Январь 1999


Смотри на обороте

Горячий майский день в Равенне, маленьком итальянском городке, где
похоронен Данте. Когда-то - в самом начале пятого века Р. X. - император
Гонорий перенес сюда столицу Западной Римской Империи. Когда-то здесь был
порт, но море давно и далеко отступило, и его место заняли болота, розы,
пыль и виноград. Равенна знаменита своими мозаиками, и толпы туристов
передвигаются из одного храма в другой, чтобы, задирая головы, рассмотреть
тускловатый блеск мелкой разноцветной смальты там, высоко, под сумеречными
сводами. Что-то видно, но не очень хорошо. На глянцевых открытках видно
лучше, но очень уж ярко, плоско и дешево.
Мне душно, жарко, пыльно. Мне смутно на душе. Мой отец умер, а я его
так любила! Когда-то, давным-давно, лет сорок назад, мимоходом, он был
здесь, в Равенне, и прислал мне отсюда открытку с изображением одной из
знаменитых мозаик. На обороте надпись - почему-то карандашом, видимо,