"Николай Владимирович Томан. Клиническая смерть профессора Холмского" - читать интересную книгу автора

тридцать миллиардов электроновольт, наш серпуховской - на семьдесят, а
совместными усилиями физиков Европы и Америки удалось довести энергию
частиц до нескольких тысяч миллиардов электроновольт! Представляете,
что это такое?
Хотя смысл эксперимента, поставленного на цюрихском ускорителе,
Евгении Антоновне все еще непонятен, она не решается расспрашивать
Олега Сергеевича. Он слишком взволнован и возмущен вымыслом буржуазной
прессы. Ей, правда, объяснял идею задуманного эксперимента сам Михаил
Николаевич перед поездкой в Цюрих, но она не очень представляла себе
тогда всю его сложность. А потом, когда произошла эта катастрофа,
когда жизнь Михаила висела на волоске, вообще было не до этого. Но и
сейчас, видимо, не время просить разъяснения у академика Урусова,
который даже не замечает, каким специальным языком говорит он с ней об
этом.
- И знаете, в чем еще счастье? - вдруг хватает ее за руку Олег
Сергеевич. - Счастье, что подозрение возникло только теперь, а не
раньше... Не сразу же после катастрофы...
- Вы думаете, что они не отпустили бы Михаила? - заметно
переменившись в лице, спрашивает Евгения Антоновна.
- Да, могло быть и такое. Лечили бы его, пожалуй, там, в
Швейцарии... А может быть, увезли бы и в Америку. Будем считать, что
все это хорошо кончилось. Положение, однако, очень замысловатое. Даже
мы, ученые, не знаем, что там у них произошло. Несомненно только одно:
они проникли в такие глубины материи, в которых обнаружились
принципиально новые ее свойства. Очевидно, уже на квантовом уровне
пространства - времени. А это область сплошных и притом очень смутных
догадок. Мы ведь даже об открытом уже микромире не все еще знаем
достоверно, а там... Ну, в общем вы сами понимаете, какой это простор
для необузданной фантазии буржуазной прессы. Подогревается это еще и
тем обстоятельством, что доступ журналистов в Международный центр
ядерных исследований в Цюрихе был запрещен.
- А почему?
- Там собрались серьезные ученые Европы и Америки, и они
опасались преждевременных сенсаций.
- Но ведь что-то все-таки об этом писали...
- Да, но не ученые, а все те же журналисты. Их прогнозы уже тогда
разжигали страсти, накаляли атмосферу. Обстановка теперь такова: в
Международном научно-исследовательском центре сделано крупное, видимо,
мирового значения открытие. Все участники его трагически погибли.
Буквально чудом, в состоянии клинической смерти, уцелел только
советский ученый. Да, он все еще болен, частично утратил память, но
все же жив и по энергичному настоянию Советского правительства увезен
в Советский Союз. Понимаете, какие мысли порождает все это у склонной
к подозрительности западноевропейской и американской публики? В такой
обстановке она готова поверить любым домыслам безответственной
буржуазной прессы.
- Да, я хорошо представляю себе это, Олег Сергеевич... Но что же
делать?
- Нужно всеми средствами окончательно восстановить память
Михаила.