"Николай Владимирович Томан. Подступы к "Неприступному" " - читать интересную книгу автора

строя рельсовую колею. А если на существующей уже дороге такой практикой
заниматься, так это и неудобно, и в глаза кому не следует может броситься.
- Вы есть настоящий хитрец, господин Куличев. Ну, а кто унтеррихтен...
кто же преподавать в этой школе будет?
- Я с племяшем моим должен был...
- Почему -должен был?
- Погиб племяш-то... Письмо от зазнобы его из Миргорода сегодня
получил. Пишет, что собирался он по моему вызову в Овражков выехать, да не
успел. Разбомбили его советские летчики... Жестокие бои там, оказывается,
идут, и бомбят они все нещадно. Вот и попала одна из бомб в хату, в которой
племяш мой квартировал. Ему бы раньше надо было, а он, видать, Галю свою
надеялся уговорить, чтобы вместе с нею... А теперь вот только письмо от нее
пришло с фотокарточками Тимофея...
- Оно есть при вас?
- При мне. Надо же, в такой день и такая весть! День моего ангела,
именины мои имею в виду. Нате вот, почитайте сами. Даже господину
Вейцзеккеру не успел еще доложить, а они большие надежды на племяша моего
возлагали. Тимофей ведь помощником паровозного машиниста до войны работал, а
на фронте командиром саперного взвода был.
- В советских войсках служил?
- Да уж само собой...
- А какие же еще у вас кадры?
- Остались тут кое-кто из бывших моих бригадиров пути. Те, которые были
не в ладах с Советской властью, и потому на них вполне можно положиться. Я
такой списочек подготовил уже господину Вейцзеккеру.
- А они по какой же линия были не в ладах с прежняя власть? -
любопытствует Огинский.
- Раскулачили их в своё время... Я, между прочим, тоже по этой линии с
Советской властью не сошелся. Отбыл срок в дальних краях. Вкалывал там один
за троих, показал образцы трудового героизма на прокладке железной дороги
через непроходимую тайгу. Заслужил несколько благодарностей, и спустя
какое-то время смилостивились надо мной начальнички, дозволили вернуться в
родные края, но уже не на землю, а на железную дорогу. И опять я вкалывал за
троих и дослужился до должности дорожного мастера. Тут-то я и пригрел у себя
в околотке кое-кого из бывших своих односельчан, тоже вернувшихся из ссылки.
- Ну, а кто же теперь вместо ваш Тимофей будет руководить диверсионной
школа?
- Пошлю еще одно письмо в Миргород. Может, и набрехала мне Галина,
чтобы Тимофея от себя не отпускать. Я о её письме никому пока, кроме вас, не
сообщал. Даже Дыбину... Бургомистра Миргорода запрошу, пусть он мне лично
подтвердит смерть Тимофея, тогда и оповещу о ней и Вейцзеккера и Дыбина.
Машина, шедшая все это время по лесной дороге, стремительно вырвалась
теперь на открытую местность, пересеченную пологими холмами, между которыми
петляет речка Змейка.
- Ну, спасибо вам, господин Куличев, за чистосердечное признание, -
строго произносит Огинский уже без всякого акцента, делая Азарову знак
сбавить скорость. - Исповедовались ведь вы почти перед самой Советской
властью.
- Что-то не понимаю вас, господин штурмбанфюрер... - растерянно
улыбается Куличев.