"Николай Владимирович Томан. Подступы к "Неприступному" " - читать интересную книгу автора

растроганно. - Очень будет мне вас недоставать...
- А знаете что? - восклицает вдруг Огинский, осенённый неожиданной
мыслью. - Я вас с собой заберу! Под свою ответственность. Надеюсь, в
самолете хватит места для нас двоих.
- Нет, Евгений Александрович, спасибо вам, но я повоюю ещё здесь. Надо
сначала тут сделать что-нибудь существенное.
- Да разве ж вы...
- Нет, нет, Евгений Александрович, ничего я такого пока не сделал. А
теперь представляется возможность... Знаете, какая идея меня осенила? Хочу к
Вейцзеккеру явиться под видом племянника Куличева.
- Да вы что?.. Это же безумие!
- Почему же безумие? Нормальная партизанская дерзость. Во всяком
случае, риску тут не больше, чем в той операции, которую только что так
блестяще завершили вы.
- Ну, во-первых, не я, а мы, - поправляет его Огинский. - А во-вторых,
как это взбрела вам в голову такая отчаянная мысль?
- Это только на первый взгляд кажется она отчаянной, - спокойно
объясняет Азаров. - А на самом-то деле для ее осуществления нарочно не
придумаешь более благоприятных обстоятельств. Давайте только присядем
где-нибудь, Евгений Александрович, и спокойненько всё обсудим.
- Идемте тогда в мою землянку. У меня, кстати, есть, кажется, что-то во
фляге, и мы выпьем с вами по чарке за новоиспеченного доктора наук.
Они спускаются в небольшую, лично Огинским сооружённую землянку, и
майор действительно обнаруживает в своей фляге несколько глотков водки.
- А теперь слушайте меня внимательно, - просит Азаров. - Я очень
надеюсь, что вы потом поможете мне уговорить командира. Он с вашим мнением
очень считается.
Они устраиваются на жесткой койке Огинского. И еще до того как Азаров
начинает излагать свои доводы, майор уже почти не сомневается, что лейтенант
без особого труда уговорит его.
Наверно, кому-нибудь другому не сразу пришла бы в голову подобная идея,
а у Азарова возникла она мгновенно. Майор Огинский не очень даже этому
удивился.
- Вы сами сейчас увидите, как благоприятно складывается для нас
ситуация, товарищ майор, - деловито, будто все уже давным-давно им
продумано, рассуждает Азаров. - Вейцзеккер, как вам известно, затеял создать
школу железнодорожных диверсантов, чтобы хоть что-то противопоставить нашей
партизанской "рельсовой войне". Но собственного опыта в ведении такой войны
у немцев нет. Вся надежда, стало быть, на наш. Ну, а кто же может поделиться
с ними этим опытом? Конечно же, бывший лейтенант советских инженерных войск
Стецюк. Им, правда, неизвестно, сведущ ли Стецюк в делах такого рода, но они
не могут не знать, что подрывному делу обучают партизан наши кадровые
офицеры-подрывники. Значит, интерес Вейцзеккера к племяннику Куличева,
Тимофею Стецюку, совершенно очевиден.
Майор Огинский не находит достаточно веских возражений, и лейтенант
Азаров продолжает:
- Пойдем теперь дальше. О том, что Стецюк погиб, не только Вейцзеккеру,
но и вообще никому не известно. Это тоже не должно вызывать у нас
сомнений...
- Но ведь усомнился почему-то Куличев.