"Николай Владимирович Томан. Подступы к "Неприступному" " - читать интересную книгу автора

Капитан торопливо роется в своем столе и извлекает сложенную гармошкой
карту мостов и дорог в полосе армии. Расстелив её перед Бурсовым, он
указывает на обведенный черным карандашом условный знак моста, сбоку
которого аккуратно выписаны его цифровые характеристики: длина и ширина,
грузоподъемность. На карте "подняты" и усилены цветными карандашами ее
контурные линии, подцвечены условные знаки дорог, рек и искусственных
сооружений, представляющих интерес для инженерных войск.
- Идите к нам поближе, товарищ Азаров, - просит подполковник Бурсов. -
Вот тот самый мост, который вам надлежит взорвать. Не знаю, каковы данные о
нем у немцев, а по нашим - он четырехпролётный, предназначен для пропуска
всех видов грузов, вплоть до шестидесятитонных. И дорога тут бойкая,
двухпутная, с асфальтированным покрытием. Разрушение моста на такой
магистрали, как вы сами видите, грозит нам серьезными затруднениями.
- Весь поток грузов придется пустить тогда по этой вот дороге, -
замечает капитан Трошин, проводя карандашом по карте. - А она в плохом
состоянии. И я боюсь, что, как только мы переключим на нее грузы с главной
магистрали, ее покрытие не выдержит.
- Но тут много и грунтовых дорог, - замечает Азаров, всматриваясь в
карту.
- Да, много, - соглашается капитан. - Но ведь уже осень, а они не
профилированы, и как только пойдут дожди...
- На грунтовые, конечно, плохая надежда, - подтверждает Бурсов. - Да и
мосты, тут не для всех типов танков.
- А вы уверены, Азаров, - спрашивает майор Огинский, - что им важен не
столько взрыв этого моста, сколько возможность проверить таким образом вашу
благонадежность?
- Взрыв моста для них, конечно, немаловажен, - отвечает Азаров. - Это
само собой, но главное, по-моему, окончательное испытание моих
возможностей...
- Почему окончательное? - не понимает Огинский.
- Они пытались уже проверить меня, и я чуть было не загремел... В
бумагах Куличева имелось письмо его племянника, и стоило им сличить почерк
Стецюка с моим...
- Да, черт побери! Почерк подлинного Стецюка мог вас здорово подвести.
Ну и как же вы вышли из положения?
- К счастью, письмо Стецюка попало ко мне раньше, чем к Вейцзеккеру, и
я переписал его своей рукой. А конверт уничтожил.
- Ну, что я вам говорил об этом человеке! - обрадовался Огинский. - А
Вейцзеккер, значит, обнаружив это письмо, решил проверить вас по почерку?
- Он обнаружил его вовсе не случайно, - уточняет Азаров. - Вейцзеккер
знал о нем от начальника полиции, который читал это письмо до меня. К
счастью, оно было написано такими же чернилами, какие были в моей авторучке,
и на обычной бумаге. Да и почерк Стецюка не очень отличался от моего. Вот
Дыбин и не заметил разницы, запомнил только содержание письма. А Вейцзеккер
сличал мою заявку на взрывчатку уже с тем почерком, каким я переписал письмо
Стецюка.
- Этот Вейцзеккер, видать, тип дотошный. И, вне всяких сомнений, послал
он вас сюда не только с целью диверсии...
- Даже если у него не осталось больше сомнений, что я и Стецюк одно и
то же лицо, ему, наверно, нужно проверить, чего я стою как подрывник и