"Крэйг Томас. Дикое правосудие" - читать интересную книгу автора

дочь Дмитрия умерла от передозировки плохо очищенного героина. Месть не
могла возместать ему потерю дочери или послешоковое растительное
существование его жены в больнице. Но ненависть подталкивала к действиям.
Два года назад многие распространители имели недостаточно опыта в очистке
героина для извлечения максимальной выгоды от продления срока жизни
клиентов. Теперь такой опыт появился.
Наркотики хлынули следом за немцами, американцами, японцами и
пришествием рыночной экономики. Местные гангстеры быстро открыли для себя
западные способы обогащения. Возможно, плохое старое время и в самом деле
было плохим, но теперь... Воронцов провел ладонью по лицу. То время
действительно было плохим. Всегда помни об этом и о том, что от тебя
требуется сейчас... несмотря на коррумпированную милицию, на взяточников,
сидящих в карманах у бизнесменов и одновременно пляшущих под дудку остатков
КГБ и ГРУ, местных политиков и газовых компаний. Просто помни: ты делаешь
свое дело.
Сегодняшняя операция должна была закончиться удачей. Они так долго
ждали этого прорыва. Они нуждались в успехе - в аресте Хусейна и тех, кто
мог появиться в квартире, которую они держали под наблюдением. Неожиданное
изъятие партии пакистанского героина хотя бы временно очистит улицы от
наркотиков, а затем они начнут нащупывать подходы к организаторам
контрабанды и распространения, рыть подкоп под тех, кто заправляет делами.
- Оставайся здесь и руководи наблюдением, - сказал Воронцов. - Я возьму
Марфу в "Метрополь" и обыщу номер Роулса. Нам нужно выдержать марку, когда
Бакунин начнет подгребать это дело под себя, - Воронцов улыбнулся. - Кто
знает, вдруг ответ отыщется на туалетном столике?
Он натянул сапоги, вдел руки в рукава пальто, обмотал шарф вокруг шеи,
нахлобучил на голову меховую шапку и пошел к двери кабинета.
Казарменные помещения отдела уголовного розыска, пронизанные флюидами
апатии и безразличия, как по мановению волшебной палочки, превратились в
арену бурной деятельности - словно школьный учитель вошел в класс после
продолжительного отсутствия. Дежурные следователи загнанно косились на
Воронцова, словно он собирался потребовать с них свою долю их незаконных
доходов или просто поинтересоваться результатами работы, что представляло
даже большую угрозу инфаркта, чем их пьянство и обилие жиров в повседневном
рационе. Воздух был тяжелым от табачного дыма, но здесь даже пахло уже не
по-русски. На смену едкому темному табаку пришли американские сигареты.
Единственными настоящими русскими в помещении были двое ребят, нуждавшихся в
очередной дозе и не имевшие денег, чтобы заплатить за нее, плачущая старая
крестьянка в черном платке, с лицом, похожим на выветренную поверхность
песчаника, и бесцветная молодая женщина с подбитым глазом и рассеченной
губой, которую допрашивала Марфа.
Другие подозреваемые и жалобщики, сидевшие в гулком прокуренном
помещении, были в основном хорошо одеты и держались либо расслабленно, либо
требовательно. Один, с бычьим загривком, носил яркий шелковый галстук;
Воронцов заметил каракулевый воротник на его темном пальто. От него несло
дорогими сигарами.
Воронцов скользнул взглядом по изможденному лицу женщины, чьи пальцы
дергались, слепо ощупывая друг друга. Затем его взгляд с привычной приязнью
остановился на старшем следователе Марфе Тостевой. Она сидела, подавшись
вперед всем своим гибким, узким телом. Ее руки находились в постоянном