"Лесли Томас. Девственники в хаки " - читать интересную книгу автора

мучиться и переживать по поводу своего физического недостатка особенно
сильно.
Каждый раз, давая передышку своему утомленному веку, Дрисколл мысленно
сосредотачивался на сержантских шевронах, белевших на рукаве его кителя. Он
очень ясно представлял себе, как эти шевроны, принесенные на алтарь
справедливости, исчезают с его плеча. Сержант знал, что именно такова будет
плата за удовольствие сделать из Любезноу отбивную, и все же мысли об этом
буквально завораживали Дрисколла, принося самое настоящее наслаждение -
особенно когда он воображал, как хорошая трепка прерывает Любезноу на
середине его любимой байки о том, как японцы повесили его за волосы. Сам
Дрисколл вовсе не удивлялся такому поступку япошек. Непонятно ему было
другое: как они столько времени терпели Любезноу и не расправились с ним в
первый же день плена.
Увы, Дрисколл должен был оставаться сержантом хотя бы из-за денег,
поэтому ему приходилось брать свой гнев под мышку и шагать с ним к бассейну,
чтобы утопить в прохладной хлорированной воде. Так было и на этот раз;
сражаясь со своим веком, и - мысленно - с ненавистным Любезноу, Дрисколл
уступил наконец физической и моральной усталости и отправился в бассейн.
Он был уже в воде и плавал от бортика к бортику, словно ополоумевший
тюлень, когда из женской раздевалки появилась Филиппа Раскин. Она
погрузилась в бассейн в самом мелком месте и с необычным для себя интересом
стала наблюдать, как сержант яростно молотит кулаками воду, не переставая
при этом бранится. Впрочем, большинство самых страшных его ругательств
всплывали на поверхность безвредными пузырями.
Дрисколл же и вовсе не замечал девушку. Случайно глотнув воды, в
которой было намешано полным-полно всяческих химикалий, он выбрался на
бортик и, смешно покачиваясь, принялся прыгать на одной ноге и отряхиваться.
В конце концов он направился в раздевалку, пройдя в каком-нибудь полушаге от
торчавшей из бассейна головы девушки. Он по-прежнему ее не видел.
- Почему я не могу закрыть левый глаз? Что за чушь?!... - донеслось до
слуха Филиппы его ворчливое бормотание.

3

Свой глаз полковник Уилфрид Бромли Пикеринг потерял в июле 1944 года в
жестоком бою в Нормандии. Но вражеская пуля была совершенно ни при чем. Во
всем оказалась виновата обычная пчела.
День выдался жаркий. Поле битвы раскинулось от горизонта до горизонта,
а вспышки разрывов сверкали ярче, чем солнце на небе. Убитые лежали в траве
и как будто мирно спали. Потом наступил вечер, и великолепный закат, залив
небо алым, затмил своей мрачной красотой кровопролитие внизу.
Весь день майор Пикеринг (тогда он был майором), не щадя себя, сражался
плечом к плечу со своими солдатами. Бой начал затихать лишь ближе к вечеру,
словно участники представления устали и ушли домой. Ощущение покоя было,
однако, обманчивым. Укрывшись в полуразрушенном свинарнике, майор хорошо
понимал это, наблюдая в бинокль за маневрами противотанкового взвода
немецкой пехоты на фланге и за передвижениями собственных людей.
После солнечного дня и жаркого боя воздух еще не остыл; он дрожал над
равниной, как желе, полное мельчайшей пыли, которая никак не хотела оседать.
Чувствуя, как скрипит на зубах песок, майор положил бинокль на бруствер и