"Юрий Томин. Борька, я и невидимка " - читать интересную книгу автора

Юрий Томин

Борька, я и невидимка

Библиотека Луки Бомануара - http://www.bomanuar.ru/
Spellcheck - Ольга Браз

На Марс!

В этой школе учился еще Петр Первый.
В длинных коридорах, притихших после звонка, шаги звучали особенно
четко, по-солдатски. На лестничных площадках каблуки цокали звонко, как
подковы. Оглушительно кряхтел под ногами паркет.
В других школах люди ходят в тапочках, оставляя ботинки в раздевалке.
А здесь - нет. Здесь все по ненормальному: дубовый рассохшийся паркет,
кафельные площадки, мраморные ступени, на которых визжит каждая попавшая
под ногу песчинка, коридоры длиной метров по сто.
И уборная, где можно спрятаться до перемены, - на втором этаже,
опять-таки в конце коридора.
Но второй этаж - другое, там только классы.
Костя на цыпочках крадется вдоль стены. От одной ниши до другой:
короткая перебежка и - стоп. Можно послушать, что делается в чужом классе.
За первой дверью ведут разговор два голоса - девичий, не уверенный,
тихий, и мужской - раздраженный.
- Синус - это есть... это...
- Отношение!
- Отношение...
- Ну! Катета!
- Катета...
- Какого катета?
- Катета... который...
"Пара", - безразлично подумал Костя и сделал еще одну перебежку. За
второй дверью, захлебываясь от нетерпения, отвечает урок какой-то отличник.
Он так торопился получить свою пятерку, что не обращал внимания на запятые.
Костя услышал примерно следующее:"Ещевдревностиученыезаметиличтостекляннаяпа#
лочканатертаяшелкомобладаетспособностьюпритягиватьмелкиепредметыипришликвыво#
оду..."
Костя сделал рывок.
Третья, последняя ниша, третья дверь.
- "Как хо-ро-ши майские ве-че-ра, когда..." Написали? "Ве-че-ра,
когда..."
"Перед "когда" - запятая", - машинально отметил Костя и с
удовольствием подумал о том, что там, в классе, кто-то этой запятой не
поставил.
До угла коридора оставалось шагов двадцать. По пути была еще одна
дверь, уже без ниши. Костя переступил с ноги на ногу и пошел, не отводя
взгляда от этой двери с сине-белой табличкой - "Зав. учебной частью".
Паркет постанывал, скрипел под ногами, и Костя, впившись глазами в
сине-белую табличку, даже замедлил шаги. Все равно он был обречен. Костя
хорошо знал свое счастье.