"Антон Владимирович Томсинов. Горсть песка: Митер (#1)" - читать интересную книгу автора

здоровых, сильных тел людей, раздирающих в отчаянии собственную плоть,
вылезают серые существа, отвратительно усмехающиеся и скалящие зубы... Две
картины Горнева, пережившего Апокалипсис, создавшего с десяток полотен,
запечатлевших мир до катастрофы, и вскоре умершего от анеминии головного
мозга.
Анеминия - ужасная болезнь, убивающая организм за три дня. До сих пор
никто не знает её причин, никто не знает и способов лечения. Возможно, до
Апокалипсиса художника, как и других несчастных, сумели бы спасти, но нам
- с нашими - то технологическими возможностями - это не под силу.
Апокалипсис отбросил нас в технологическом развитии - так карабкающийся на
гору человек внезапно срывается почти с самой вершины и падает к подножию.
Бесконечен список того, что мы потеряли. Сколько изобретений, технологий,
идей, результатов поиска миллионов ученых утрачено! Единственное, чего не
могла медицина до Апокалипсиса, - это воскресить мертвого. Ав остальном
она была практически всемогуща - для тех, кто мог заплатить, конечно.
Определённо - до Катастрофы Горнев был бы спасён, как и многие другие
талантливые люди, сраженные болезнями, принесёнными Апокалипсисом.
Из репродукций Горнева были "Лес" - гигантские прямые стволы, россыпь
росы на близких листьях, несмелое утреннее солнце, пробивающееся сквозь
ветки, - и моя любимая "Белая птица". Художник потрясающе изобразил
закатное море, переливающееся всеми мыслимыми красками палитры. Всередине
пейзажа из сияющей огнем половины в половину черную скользил легкий
парусный корабль, на носу которого стояла, протянув руки перед собой и
держа в них комочек света, девушка с длинными развевающимися волосами, в
белых, ниспадающих складками одеждах.
Корабль и девушка светились изнутри; белые паруса и белые одежды
походили на крылья птиц. Интересно, кого имел в виду автор, называя так
свою картину?
Покончив с осмотром комнаты, прежде всего я передвинул стол на правую
сторону от окна. Отстегнул кобуру с шотганом (модель Auturner #DF12),
висевшую под моим плащом, положил на стол, снял широкий пояс, на котором,
кроме остальных необходимых страннику вещей, крепился полуавтоматический
пистолет Holtzer&Shultz #321.

Оружие всегда было гордостью Клана - не меньшей, чем компьютерные
системы. Кнему относились с таким же благоговением, как и к ноутам -
переносным компьютерам, созданным специально для тех, кому в мозг
вживлялась плата.
Шотган был одноствольным, с автоматической перезарядкой. Вобойме -
шесть патронов, которые производятся любых видов и на любой вкус. Он с
виду похож на обычную 12ю модель, свою двуствольную сестру, но то, что
принимают за второй ствол, - подствольный патронник. Другие известные мне
модели требуют ручной перезарядки после каждого выстрела и не
предусматривают возможности использования стольких видов зарядов; к моему
же шотгану прилагается комплект сменных стволов разного калибра,
гладкоствольных и нарезных. Лично я обычно устанавливаю нарезной ствол
13го калибра и заряжаю шотган разрывными патронами, превращающими живую
плоть в кровавое месиво: если даже заденешь противника - добивать не
требуется. Впистолет же я вставляю бронебойные патроны со стальным
сверхтвердым сердечником. Вобойме их 13штук, пробивающих почти любую