"Синтия Томасон. Песня реки " - читать интересную книгу автора

- Тебе стоит поторопиться, пока еще не стемнело, - сказала она Анне. -
Сент-Луис не то место, где можно спокойно разгуливать вечером. С началом
золотой лихорадки город стал прибежищем воров и бандитов.
Дядя самым серьезным образом отреагировал на предупреждение столь
почтенной дамы.
Анна наблюдала, как Мик продвигается к выходу.
Он пропустил племянницу вперед и подождал, пока она выйдет во двор.
Затем они молча пошли рядом по булыжному тротуару. Только дойдя до железных
ворот, Анна оглянулась на серое каменное здание, бывшее многие месяцы ее
домом. Со своими немногочисленными подругами она уже простилась и теперь
могла не оглядываясь идти в свое будущее. Директриса закрыла на засов
массивную дубовую дверь. Анне Роуз Конолли показалось, будто она вовсе и не
жила здесь. Так буднично, без всяких прощальных церемоний состоялся ее
отъезд. Окончательный и бесповоротный шаг был сделан.
Мик осторожно прокашлялся, чтобы привлечь ее внимание. Анна взглянула
на него ясными сухими глазами.
- Сейчас увидишь фургон, я поставил его поблизости. Надеюсь, ты в
курсе, как я живу. Никаких корней, никакого постоянного дома. С Ганнибалом
меня связывает только почта и маленькая берлога для зимней спячки. Так что я
почти круглый год на колесах.
"Никаких корней..." Да, именно эти слова употреблял отец Анны, говоря о
брате. "В сущности, Мик - нормальный добрый человек, но, несомненно, не
такой, как все мы. В нем никогда не было интереса к традициям или почтения к
праотцам. Для него не существует такого понятия, как семья. У него нет того,
что именуется очагом". Но Анна помнила и ту необыкновенную нежность, которая
слышалась в голосе отца, когда он рассказывал о брате, слывшем человеком не
от мира сего, обособленным от него.
- Значит, вы путешествуете? - сказала Анна, поднимая щеколду у ворот; -
Так это же замечательно! Правда-правда. Я думаю, мне понравится. И чем
дальше мы уедем отсюда, тем лучше.
Они вышли на улицу и направились туда, где Мик оставил свой фургон с
впряженной лошадью. Обветшалое сооружение, плод изощренной конструкторской
мысли, он сохранил лишь малую толику былого великолепия. За долгие годы битв
с непогодой некогда броская надпись на парусине выцвела и полиняла. Анна
подошла ближе и с грехом пополам разобрала надпись: "Конолли. Домашняя
утварь, скобяные изделия и галантерейные товары". Она провела пальцами по
истершимся буквам.
- Так вы торгуете этими вещами во время путешествия? Это и есть ваша
работа? - Было что-то трогательное в приоткрывшейся тайне бродячей жизни ее
родственника.
Мик похлопал по крестцу терпеливо ждавшую лошадь и сказал:
- Да, именно в этом и состоит моя работа. По крайней мере, до сих пор
ничего лучшего для нас с Ирландкой не сыскалось. Такие вот пироги, Анна. -
Он завернул за фургон и бросил внутрь ее саквояж. - И надо думать, это не
самое подходящее занятие для такой милой девочки, как ты.
- Все равно это гораздо лучше, чем оставаться в том доме, - сказала
Анна.
Он помог ей забраться в фургон и усадил на лавку.
- Анна, я вот что хочу у тебя спросить. Ты в самом деле говорила этой
старой мегере, что я твой единственный родственник?