"В.Травинский, М.Фортус. Поединок с гестапо " - читать интересную книгу автора

его с Батистом, низовым активистом компартии. Батист - с Даниэлом, или как
звали его в подполье - Жермэном Лоэзом, майором Сопротивления, ответственным
за Аррас.
Грохочут по радио немецкие военные марши, Паулюс прорывается к
Сталинграду, Роммель - на пороге Египта, вовсю работают печи Освенцима,
"новый порядок" безумного государства победоносно марширует по дорогам
Европы и Африки, японские подлодки уже подымают свои перископы у
мадагаскарского побережья, мир задыхается под тяжестью 1942 года, самого
тяжелого года второй мировой войны, - а в аккуратном домике на окраине
Арраса, уже не боясь друг друга, уже веря, Жермэн Лоэз и Марк Слободинский
вершат свое партийное дело, намечая задания для партийной группы Бомона
Их было немного вначале: Александр Черкасов, Алексей Крылов, Борис
Шапин, Василий Адоньев, Михаил Бойко, еще два-три человека... Сплошь
молодежь: 17-20 лет. Никакого опыта подпольной работы, тем более в условиях
концлагеря.
Тут им не мог помочь никто. Конечно, их дело - подымать дух людей.
Конечно, организовывать саботаж. Конечно, выявлять предателей. Немало - и
мало, да и немалость или малость сию осуществлять трудно. Молодым ребятам
хотелось Дела с большой буквы. Но о Деле оставалось только мечтать, если
самые простые, самые первые шаги подпольщиков- информация о положении на
фронте, агитация за саботаж, помощь слабым и больным - требовали максимума
энергии и осторожности.
И потому-то внимательно наблюдала "группа" за странным старшиной
лагеря, стараясь угадать - друг он или враг? И потому-то так жадно следила
за Порикоти, уже прочитавшим листовку; донесет или нет? Прошла неделя - все
было тихо. Решили: идти к старшине в открытую и говорить напрямик.

ДВЕ ПРАВЫЕ РУКИ ВАСИЛИЯ ПОРИКА

Старшина лагеря Бомон не вызывал у гестапо никаких подозрений.
Начальники лагеря менялись: Франция считалась зоной отдыха, сюда посылали
"уставших" на Восточном фронте. На месте в лагере всегда был старшина, - и
им оставались довольны все "отпускники".
Во-первых, он никогда не отказывался ни от какой работы. Он с радостью
бросался выполнять за очередного гауптштурмфюрера или штурмбанфюрера любую
скучную для "отпускника" обязанность: считать, скажем, лопаты или проверять
выгребные ямы. Он вставал вместе с охраной за полчаса до подъема и ревностно
помогал выгонять из бараков на работу этих "ленивых русских". Он не ложился
спать, пока не обходил с полицейскими все бараки и не добивался тишины и
порядка. На него можно было положиться: парень явно старался. По собственной
инициативе старшина заставлял целые бараки вставать до подъема и заниматься
физзарядкой - ха, ха, так их, Порик, погоняй их по дорожкам, пусть попрыгают
и побегают на холодке! Старшина, казалось, не мирволил к тем, кто не
выполнял нормы: они у него из голодного пайка третьей категории не вылезали.
А работящих - поощрял, заносил их на "Доску почета". "Работать, - повторял
старшина, - работать надо, сволочи, лежебоки, дармоеды!"
И еще одно - инструкция. Чертова инструкция Берлина, по которой
начальству лагерей вменялось в обязанность "стимулировать лагерников":
создавать спортивные кружки и проводить вечера художественной
самодеятельности. Какие кружки - после 12-часового рабочего дня эти скоты