"Александр Трапезников. Механический рай " - читать интересную книгу автора

притворяться и играть во взрослого, не понимая и не принимая навязываемых ему
правил. Возможно, именно поэтому он и выбрал столь редкую профессию - кукольный
мастер. Может, именно оттого и находил больше смысла в жизни детей, чем в жизни
тех, кто их породил. Жена что-то прошептала во сне. Он не разобрал, скорее,
почувствовал: что-то ее тревожит. Сам он сейчас думал про этого паренька,
который случайно вторгся в их жизнь. Хотя, собственно, ничего и не произошло:
ну, сначала нахамил, потом напакостил в туалете... И что? Выкинуть его из их
крохотного семейного мира, выбросить из головы и больше не замечать. Еще лучше
- надрать уши. Но воспоминания о нем невидимо звенели в темноте, словно комар,
способный превратить ночь в бессонный ужас, когда приходится постоянно
вскакивать с постели, зажигать свет, искать зловредное насекомое по всем
уголкам и, не найдя, валиться в изнеможении обратно, стараясь заснуть, а потом
ждать, напряженно ждать, когда оно все-таки обхитрит тебя и вонзит свой острый
хоботок в твою кожу. Было в этом ожидании новой встречи с мальчиком что-то
мистическое, инфернальное, будто предопределенное судьбой, и Владислав
чувствовал это. Они как бы наконец-то сошлись, идя несколько лет навстречу друг
другу. Странно, странно...
Потом мысли кукольного мастера перекинулись к появившейся сегодня в его
мастерской новой игрушке. И это также показалось ему не случайным, наоборот,
чрезвычайно важным, знаковым событием. Кто-то словно разбрасывал перед ним
метки, в которых он должен был разобраться. Стоило только тому старикану
выложить на стол куклу, высвободив ее из простыни, Владислава кольнуло в
сердце: что-то знакомое проявилось в чертах лица металлического мальчика. Он
уже видел его утром - в этом не было никаких сомнений. Та же улыбка, тот же
овал лица. И, что самое удивительное, взгляд. Хотя как можно всерьез говорить о
каком-то взгляде у безжизненного куска железа, пусть даже и приобретшего форму
человеческого тела? И все же, все же... Ведь и вещи умеют смотреть на своего
нового хозяина. Старик, мастер и кукла - все трое улыбались друг другу, как
попавшие в одну клинику тяжелобольные, ожидающие операции и не ведающие, что
ждет их впереди.
Владислав заворочался, потревожив спящую жену, и та отвернулась, разметав
черные длинные волосы по подушке. Приподнявшись на локте, он стал всматриваться
в ее бледное, словно выточенное из мрамора лицо. Галя унаследовала черты
матери, подумал он. Восточная кровь сильнее славянской. Карина, будто
почувствовав его взгляд, тяжело вздохнула, веки ее дрогнули.
- Спи, милая, спи, - прошептал Владислав, склонившись ниже, не зная, как
оградить их всех от неведомой опасности, притаившейся в темном углу комнаты.
Он осторожно отодвинулся, встал, прошел на кухню, где, наконец-то, включил
свет. Хотелось пить, было душно, хотя из открытого окна доносилась ночная
прохлада. На новом месте все кажется таким неуютным, необжитым, тревожным, хотя
и вселяющим какую-то надежду на счастливые перемены. И тут же он подумал, что
никаких особых перемен ему в общем-то не нужно. Зачем? Все и так слава богу! Не
надо желать слишком многого. Сохранить бы то, что даровано тебе как величайшая
милость, - семью, дом, любимое дело, покой. Никто не сможет отнять их у него.
Разве что смерть.
Он пил холодный, горький, вяжущий чай, искоса поглядывая в растворенное
окно, на улицу, упирающуюся в парк, шумный и веселый днем, а теперь, во втором
часу ночи, похожий на огромного мертвого сенбернара. "Надо бы купить собаку", -
подумал вдруг Владислав. Так, на всякий случай. Да и Галинка Давно просит...
Неожиданно его внимание привлекла странная картина, хотя, если