"Джефри Триз. Фиалковый венец." - читать интересную книгу автора

Он вышел из зарослей и, помахивая зажатыми в руке ременными
сандалиями, остановился у самой воды - обыкновенный юноша в белом хитоне с
голубой каймой.
Тут из кустов вышел Лукиан. Спокойные серо-голубые глаза девушки
раскрылись еще шире.
- Вас там еще много? - спросила она.
Оправившись от первого испуга, она говорила теперь уверенно и
беззаботно, не опуская глаз и не запинаясь от смущения, как те немногие
девушки, с которыми они были знакомы. Ее голос был мелодичен, но сильный
дорический акцент резал их афинский слух.
- Нас только двое, - ответил Алексид. - Не бойся.
Она вдруг беззвучно засмеялась. Это был именно смех, не похожий на
спокайную улыбку, иногда появлявшуюся на ее губах.
- Я не баюсь, - ответила она невозмутимо. - Добраться сюда вы можете,
только переплыв заводь, а к тому времени меня тут уже не будет. И вы меня
не разыщете.
- Лукиан с самого начала утверждал, что ты нимфа.
- А я подумала, что ты Пан. Как смешно!
Она снова села и принялась расчесывать черные кудри, которые влажно
блестели, словно она только что купалась. Ее хитон цвета зеленых яблок был
не очень новый, да к тому же несколько пострадал от близкого знакамства с
коючим кустарником.
- Нам пора домой, - буркнул Лукиан. - Уже поздно, и я голоден...
- Голоден? Ах, бедняжка! - прозвенел насмешливый голосок. - Вот тебе
смока, лови! - Раздался всплеск, и по середине реки пошли круги. - Ну вот!
Какая же я неуклюжая! Ну, ничего, смокв у меня еще много, но бросать их я
больше, пожалуй, не буду. Идите сюда, если хотите. Я ведь вам сейчас
соврала - сюда очень просто добраться вон по тем камням.
Через минуту они уже сидели рядом с ней и с удовольствием жевали
смоквы. Алексид решил, что она их ровесница или, может быть, моложе не
год, но, уж во всяком случае, не старше. Она была стойна, и тонкие черты
ее лица как-то не вязались с грубоватой речью. Она сказала, что ее зовут
Коринна и что она приехала в Афины совсем недавно. А до этого ей немало
пришлось постранствовать по свету. Она жила в Сиракузах на острове
Сицилии, а прежде - в галльской Массилии.
- Но мать всегда хотела вернуться сюда, - пояснила она.
- Вернуться? - заинтересовался Алексид. - Но ведь вы же не афинские
граждане.
- Нет, конечно. Одним только богам известно, кто мы такие. Но я
родилась в Афинах, только мы уехали отсюда, когда я была еще совсем
маленькой.
- Она из семьи метеков [метеки - так называли постоянно живших в
Афинах чужестранцев; метекам разрешалось торговать и заниматься ремеслами,
но гражданскими правами они не пользовались], - заметил Лукиан. - Это
ясно.
- И все-таки, - спросил Алексид, не обращая внимания на слова
приятеля, - ты, наверно, была очень рада поселиться в Афинах.
- Теперь уже не рада, - ответила загодочная девушка. - Я их ненавижу.
- Что?!
Оба друга привскочили и с ужасом уставились на нее. Она ненавидит