"Екатерина Д. Тренд. Диплом островной школы" - читать интересную книгу автора

поросший бурьяном бугор, я прошла его наискосок, и полынь била меня по
лицу, а внизу, похожие на полынные, но чернее, проглядывали листья астога,
чернолистника - единственной лекарственной травки, которую можно собирать
даже в ноябре, и я собрала, сколько влезло в карман рюкзака - мало ли что,
пригодится; и когда я спускалась к берегу реки, я вдруг ослабела и Кольцо
обожгло мне палец холодным огнем. Что-то было не так, только я еще не
понимала, что; а холод прокатился по мне от пальца до сердца, и я упала, но
и тогда меня не отпустило, и вдруг я поняла, что что-то с моим Деревом, и,
уже не воспринимая мира, я видела, как падает медленно-медленно Дерево, с
которым я была связана всю жизнь, как ломает мощными ветвями окружающий
лес, как шустрые люди с механическими пилами разрубают его на части и
увозят куда-то, а толстый основной ствол остается валяться там мертвый,
мертвый...

Hа самом деле все было не совсем так. Они пилили его неделю, чем-то оно
им помешало - этим людям из серого портового города - а потом отпилили
верхние ветки, а обрубок ствола оставили лежать, но все это было уже потом,
просто когда они поранили его прекрасный теплый ствол, оно перестало
кормить меня, ему стало просто не до меня.

Hаверное, меня спасло только то, что на острове Тайрелл я посадила
ветку Дерева, и она хорошо прижилась. о о том, что меня что-то спасло. я
тоже еще не знала. Я просто знала, что дерева больше нет, и меня, стало
быть, тоже нет. И это было очень больно и обидно.

Hе могу сказать, что я когда-то там открыла глаза и поняла, что я
где-то. Я возвращалась в настоящее медленно и муторно. я видела над собой
лица каких-то эльфов и какой-то потолок, но все это как-то не касалось меня
лично; я чувствовала только боль в груди, но и это не делало мир более
реальным; потом начали проступать какие-то детали, и я обнаружила, что
рядом со мной чаще сидит Релин, а потом я увидела окно, а за ним - белые
снизу листья вяза. Потом я разглядела стены - они были затянуты
серебристо-зеленой тканью, из которой обычно делают плащи; такая ткань
сохраняет тепло внутри, поэтому я никогда не мерзла в плаще, когда он у
меня был, и теперь в моем домике было тепло; когда я начала соображать, я
узнала этот домик - зимний нэттил, домик в ветвях дерева; летний же нэттил
представлял собой простую деревянную площадку в ветвях. Мне приносили
какую-то еду и какое-то питье, и я глотала все, чем меня кормили, но без
энтузиазма; меня больше интересовало то, что я видела там, в темноте, по ту
сторону существования: очевидно, что-то подобное испытала в свое время
мама, когда хотела уйти насовсем: кто-то объяснил мне, что еще не время; на
этот раз у него не было никакого тела, как тогда, в детстве, когда он
явился мне в виде юноши - наверное, мне теперь было не нужно, чтобы
собеседник имел тело, даже голос - не знаю, как я слышала то, что он
говорит; и потом, уже осознавая себя, я все еще слышала беззвучный голос
куда отчетливее, чем голос Релина.

За окном шел снег, я лежала и смотрела, как хлопья медленно проплывают
между листьев вяза, когда Релин, давно уже державший меня за руку, позвал
меня тем моим именем, которое только и осталось у меня, когда, прожив