"Екатерина Д. Тренд. Диплом островной школы (продолжение)" - читать интересную книгу автора

отправилась по периметру комнаты переворачивать их.

Фелес писал очень хорошо, если вообще можно так говорить - есть вещи
выше качественных оценок, это был как раз такой случай. Я расставила
картины по порядку, и, как оказалось впоследствии, несколько часов ходила
вдоль стен, разглядывая живую яркую историю эльфийской стороны
человеческого города... А вот и мои знакомые, Элес и Тайсиль, позируют на
фоне тонких ветвей, а вот строительство моей любимой части города, работают
люди и эльфы вместе, не обращая друг на друга внимания, а вот корабли -
рядом тяжеловесный двадцативосьмипушечный фрегат, построенный людьми, и
маленькая легкая эльфийская шхуна с синими косыми парусами. адо спросить,
жива ли она сейчас. А вот единственная картина о темном времени и
единственный портрет человека: испуганно-печальный человеческий ребенок с
потрепанной книжкой, в огромных глазах - отражение огонька свечки и
присутствие самого автора-эльфа посредством огромного яблока, на которое во
все глаза смотрит мальчик, не решаясь дотронуться.

Я села на пол и задумалась. Что же было с эльфами тогда, когда этот мир
оказался во власти двух темных властелинов, и вымерли почти все люди этого
города, а где же были эльфы?

Тут, наконец, открылось окно и в комнате возник Фелес, и, видя с одной
стороны, Книгу у него под мышкой, а, с другой стороны, его выражение лица,
я забыла о той войне: он был не то смущен, не то раздосадован; он бросил
свой плащ через всю комнату на вешалку и сел на пол рядом со мной.

- Я знал, - сказал он, - знал, что мне не следует лезть в людские
дела...

- Как? Мы натворили что-то не то? Ей стало хуже?

- А, если бы. Они все ждали, что она умрет, и тут вдруг мы... Я,
кажется, переборщил - я же никогда ничем таким не занимался... В общем, я
ее вылечил. Ты вылечила ее душу, а я - сердце, и на днях ее выпишут.

- Это же хорошо.

- Конечно, только ее дочь как-то не очень-то рада. То есть, конечно,
рада, но и удивлена, и раздосадована. Она три часа меня допрашивала. о
книгу дала, держи.

Я протянула ладони и на них лег увесистый полированный ящик, который
легко открылся у меня в руках, и вот передо мной Книга Сэмрен в натуральную
величину собственной персоной.

- У-у, - разочарованно вздохнул Фелес, - этого языка я не знаю.

- Hичего, я знаю, буду переводить.

- А переводить будешь дома?