"Уильям Тревор. В школе хороший день" - читать интересную книгу автора

несколько дней назад в одиннадцать часов вечера в дальнем углу спортивной
площадки она дала мальчику по имени Гарет Свэйлес. Они проделали это стоя,
отчиталась она, прислонившись к забору, огораживающему площадку. Еще она
сказала, что это было что-то фантастическое.
Сейчас, лежа в кровати, Элеонор вспоминала, с каким выражением лица Лиз
Джонс произносила эти слова, и как через несколько месяцев сказала, что
мальчик по имени Рого Полини в два раза лучше Гарета Свэйлеса, а еще
некоторое время спустя - что по сравнению с Тичем Айлингом Рого Полини
просто смешон. Другая девочка, Сюзи Крамм, сказала, что Рого Полини
никогда не нравилась Лиз Джонс, потому что Лиз Джонс все время извивалась,
щипалась и выводила этим его из себя. Как раз незадолго до того Рого
Полини сделал Сюзи Крамм.
К тому времени, когда они добрались до второй ступени, у них стало
модным хоть раз с кем-нибудь перепихнуться, и большинство девочек, даже
тихоня Мэвис Тэмпл, не избежали этой участи. Многим оказалось достаточно
одной попытки, и они не стремились ее повторить, на что Лиз Джонс
заявляла, что это все потому, что им достался кто-нибудь вроде Гарета
Свэйлеса, который в этом деле ничем не лучше дохлой лошади. Элеонор ни с
кем еще не перепихивалась, и не видела в том нужды, будь то Гарет Свэйлес
или кто другой. Некоторые из девочек жаловались, что им было очень больно,
и она знала, что будет чувствовать то же самое. Еще она слышала, что даже
если Гарет Свэйлес, или кто там еще, и не поленится сходить к автомату на
бензоколонке, резинки часто рвутся - неприятность, за которой следовали
несколько недель непрерывных волнений. Такая судьба, она была уверена,
ждет и ее.
- Элеонор у нас целочка, - изо дня в день твердила Лиз Джонс. - Такая
же целочка, как бедняжка Уайтхед. - Лиз Джонс не надоедало повторять одно
и то же, она ненавидела Элеонор, потому что у той всегда находилось, что
ей ответить. Лиз Джонс уверяла, что, когда Элеонор вырастет, она
превратится точно в такую же мисс Уайтхед, которая, по заверениям Лиз
Джонс, шарахается от мужчин. У мисс Уайтхед росли волосы на верхней губе и
на подбородке, и она не считала нужным с ними бороться. Дыхание ее часто
становилось несвежим, и это было неприятно, если, объясняя что-то, она
наклонялась слишком низко.
Элеонор терпеть не могла, когда ее сравнивали с мисс Уайтхед, и тем не
менее понимала, особенно в такие вот утренние минуты, что в насмешках Лиз
Джонс есть доля истины.
- Элеонор у нас ждет мистера Идеала, - говорила Лиз Джонс. - Уайтхед
вот так и прождала. - У мисс Уайтхед, утверждала Лиз Джонс, никогда не
было мужчины, потому что она никогда не решалась отдаться полностью, а в
наше время девушки должны быть чувственными и уступать природе. Все
соглашались, что, наверно, так оно и есть, потому что, вне всякого
сомнения, мисс Уайтхед в молодости была очень хорошенькой. - С тобой будет
то же самое, - говорила Лиз Джонс, - у тебя вырастут волосы на лице, будет
болеть живот и пахнуть изо рта. Ну, и нервные расстройства, понятное дело.
Элеонор обвела глазами свою тесную комнату, переведя взгляд с розовой
стены на развешенную на спинке стула серо-сиреневую школьную форму. В
комнате находился еще плюшевый мишка, которого ей подарили в три года,
проигрыватель, пластинки "Нью Сикерс", "Пайонирс", Дайаны Росс и их же
фотографии. Это ужасно, в своей обычной рассеянной манере заметила как-то