"Фредерик Тристан. Загадка Ватикана " - читать интересную книгу автора

всех евреев, а значит, дающие возможность развиваться их языку.
- Ну и как, профессор, каково ваше мнение? - спросил магистр Караколли.
Сальва, оторвавшись от размышлений, глубоко затянулся сигарой, что
помогло ему упорядочить мысли.
- Так вот, мне кажется, что автор "Жизнеописания" пока дал общее
описание взглядов своего времени. Настоящая история еще впереди. Мы
присутствуем при завязке, не правда ли? Жареным запахнет позже. Кстати,
дорогие коллеги, а не пора ли нам поужинать?
- Конечно, конечно, - согласился нунций. - И тем не менее позволю себе
заметить, что мы почему-то мало говорили об этих двух главах... Патриархи,
дающие образование Сильвестру, - тема довольно новая, согласны? Не знаю
случая, чтобы подобное происходило с другими святыми.
- Правильно, - поддержал его каноник, - и это укрепляет меня в мысли,
что в манускрипте присутствует ересь. "Timeo Danaos et dona ferentes".
- А что это значит? - поинтересовался Адриен Сальва, просовывая палец
между целлулоидным воротничком и натертой шеей.
Тортелли заважничал: сейчас он утрет нос этим ученым иностранцам, нагло
гуляющим без разрешения в саду его святейшества.
- Вергилий в "Энеиде" вложил эти слова в уста главного жреца Лаокоона,
отговаривавшего троянцев ввезти в город деревянного коня, коварно
оставленного греками на берегу реки. Иначе говоря: "Бойтесь данайцев, дары
приносящих". Кто знает, какое зло скрывается внутри? Однако, раз уж
наступило время ужина, позвольте мне спрятать манускрипт в надежное место.
Нунций с необычайной для него живостью отреагировал:
- Нет, нет, не стоит! Я сам займусь "Жизнеописанием".
- А почему именно вы, монсеньор? - резким тоном спросил каноник.
- Потому что я отвечаю за него. Вдруг он потеряется...
Тортелли прикусил губу. Лицо его побледнело от оскорбления. Неужели его
подозревали в том, что он уничтожит манускрипт!
- Благодарю за доверие, - буркнул он и быстрым шагом пошел в
направлении Центрального бюро Священной конгрегации.
Войдя в застекленную дверь, магистр Караколли, Сальва и Стэндап
вернулись в зал Пия V, взяли оставленную на столе рукопись и с некоторой
торжественностью понесли ее к главному библиотекарю, отцу Грюнвальду,
который на их глазах положил ее в сейф. После чего все разошлись на ужин.
Сальва всегда смотрел на Рим влюбленными глазами. Насколько презирал он
историю античных римлян с их мелочностью, мнимой правоверностью и
воинственностью, настолько очаровывал его их город. Он любил посидеть на
террасе кафе "Тре Скалини" на пьяцца На-вона, полюбоваться на полет голубей
вокруг фонтана Нептуна или фонтана Моро. Он заказывал озо босо и бутылку
"Орвьетто", потом, подкрепившись, не спеша шел в направлении Пантеона, идя
то по виа Пастини, то по виа дель Семинарио, ведущим к Корсо.
В этот вечер он оказался на пьяцца ди Пьетра и засмотрелся на колонны
храма Адриена, на месте которого ныне возвышается другой храм - биржа. Он
уже собрался пойти в маленькую гостиницу "Чезари", в которой его любезно
поселил Ватикан, как рядом с ним появилась легкая фигурка. Это была молодая
хорошенькая женщина в джинсах и голубой блузке. На певучем французском она
представилась журналисткой газеты "Ла Стампа" и сообщила, что знает о
найденном манускрипте "Житие Сильвестра".
- Новости быстро распространяются, - заметил Сальва. - Чем же эта