"Фредерик Тристан. Загадка Ватикана " - читать интересную книгу автора

Для тех, кто не знает крылатых латинских выражений, попробуем пояснить
повороты мысли ученого председателя Обрядовой конгрегации. Использовав для
начала крайне претенциозное высказывание ("я могу ответить на все, что
знаю") и добавив "и даже на многое другое", кардинал дал понять своим
собеседникам, что эрудиция - всего лишь тщеславие и кичиться этим глупо. Что
касается второго выражения ("счастлив тот, кто смог охватить суть вещей"),
то им прелат хотел показать, что, несмотря на первое предложение, стремление
к знанию очень похвально. И наконец, он тонко заключил, что "для умного не
требуется много слов". Нам неизвестно, понял ли Сальва эту преамбулу. Зато
знаем наверняка, что для профессора Стэндапа слова эти прозвучали словно
родной язык, так как он тотчас ответил:
- Labor omnia vincit improbus*.
______________
* Терпение и труд все перетрут (лат.).

Это, похоже, понравилось кардиналу, который в молодости весьма высоко
ценил "Георгики" Вергилия. Вы согласны, что в восхищении красотами природы
заложено предвкушение райского блаженства? Но, оторвавшись от видения
Золотого века, мозг президента Священной конгрегации уже вновь заработал.
Вытянув к британцу длинную белую шею, кардинал на прекрасном английском
членораздельно произнес:
- Следовательно, требуется все перевести.
А это означало, что беседа закончена и господа могут удалиться.
Вот так и получилось, что Стэндапу предстояло расхлебывать эту
"латинскую кашу". Он был весьма этим недоволен - не потому, что ему претила
вульгарная латынь, а из-за сомнительной репутации "Жития": он боялся
запачкаться. И тем не менее это был его долг, который профессор Стэндап
ставил превыше своих личных убеждений. Разве архиепископ Кентерберийский,
англиканец, не просил принести ему перевод этого манускрипта, если только
последний будет найден? Кто знает, не заденет ли это устои Римской церкви?
Одним словом, Стэндап чувствовал себя обязанным приложить все силы для
выполнения этой задачи.
На следующий день, собравшись в зале Пия V, наши герои приготовились
слушать перевод вредного документа "с листа".
Вообразим их сидящими за длинным столом эпохи Ренессанса, провощенного
многими поколениями библиотечных хранителей. Магистр Караколли положил перед
собой стопку бумаги, собираясь записывать услышанное, а Сальва вольготно
развалился в кресле, будто намереваясь соснуть после сытного обеда. Он даже
закрыл глаза, но лишь для того, чтобы сконцентрировать свое внимание и
напрячь память. Папское ухо, каноник Тортелли, ухитрился включить старенький
магнитофон на проводах, дабы не упустить ни слова. Стэндап, как всегда,
чопорно сидел на своем стуле.
Естественно, слова не вытекали ровной струйкой из уст профессора
Стэндапа. Хотя ученый муж и поднаторел в переводах, голос его был
неуверенным, он заикался, топтался на месте, возвращался, подыскивая
подходящее слово, чтобы получше передать смысл. Однако простим ему эту
вольность и сгладим все неровности. Итак...

ГЛАВА II,