"Фредерик Тристан. Героические злоключения Бальтазара Кобера " - читать интересную книгу автора

- А вот и я, - сказал работник, стоявший у пресса, оборачиваясь к ним.
И Бальтазар увидел человека, которому он помог бежать из семинарии, но
которого тогда плохо рассмотрел в темноте. Валентину было лет шестьдесят.
Седой, худощавый, с бородкой, удлинявшей его лицо, он с благодарностью обнял
нашего друга.
- Пока что я помогаю мастеру Виткопу, который был так добр и приютил
меня. Мою мастерскую в Дрездене разграбили. Я буду скрываться здесь, пока
смогу.
Другой пожилой человек с седыми волосами, постарше Валентина,
приблизился к группе. Он улыбался доверчивой улыбкой ребенка.
- Дорогой брат Бонгеффер, изгнав вас из Дрездена и вынудив бежать сюда,
ректор Франкенберг как будто знал, что мне нужен такой умелый помощник. Мы
напечатаем вдвоем произведения, которые у вас сожгли. Вот так и получается,
что зло приведет к большому добру.
Мастер Виткоп, которому было лет восемьдесят, казалось, переживал свою
вторую молодость.
- К тому же, - произнес он, наклонившись к Бальтазару, - вот и
подмастерье, который упал к нам с неба и который, если захочет, даст нам,
старикам, крылья.
- Он захочет, - сказала мать, прежде, чем наш друг успел сообразить,
что ему предлагают.
Однако он быстро пришел в себя и, заикаясь, напомнил матери, что
пообещал ему Паппагалло.
- Не беспокойся, - ответила ему женщина. - Мы еще сделаем из тебя
оратора, вот увидишь. Неужели ты полагаешь, что мы тебя упрячем от всех
полезных дел? Настоящий вестник должен всему научиться, чтобы быть способным
научать и других. Ожидая здесь известия о Паппагалло и его труппе, ты по
утрам будешь учиться набирать и печатать, днем - читать вслух громким
голосом; а вечером братья будут рассказывать тебе о своей работе. Таким
образом, наш юный богослов, ты спустишься мыслями с голых и сухих вершин на
равнину, где в журчанье ручьев услышишь глас Божий.
Так и сделали. Виткоп и Бонгеффер были прекрасными учителями, сумевшими
внушить Бальтазару любовь к своему ремеслу. Вскоре наш друг научился
самостоятельно набирать текст, пользуясь буквами, которые брал из наборных
касс, и прижимать страницу прессом, предварительно нанеся на матрицу ровным
слоем чернила - это требовало от него большой старательности и в первое
время доставляло ему немало забот, так как чернила чаще всего намазывались
слишком густо и пачкали бумагу.
Однажды утром, когда Валентин показывал Бальтазару, как насекать
стилетом медную пластину, вошел персонаж, которому суждено было сыграть
большую роль в дальнейшей судьбе молодого человека, тот, о котором упоминала
в разговоре с ним Валентина - Фридрих Каммершульце, или, как его обычно
называли, "алхимик". В первую минуту Бальтазар не обратил на него никакого
внимания, так он погрузился в свою работу. Потом ему показалось, что
глубокое безмятежное спокойствие постепенно воцарилось в мастерской и что
это спокойствие излучал человек, которого печатники встретили очень
почтительно. И, конечно же, Каммершульце заметил, что наш друг на него
смотрит, потому и спросил:
- Это и есть ваш новый подмастерье, о котором мне рассказывал
Паппагалло?