"Фредерик Тристан. Героические злоключения Бальтазара Кобера " - читать интересную книгу автора

или иным поворотом его жизненного пути с изумительной естественностью.
Догадывались ли товарищи о необычайных способностях этого
мальчика-заики, который так легко и просто общался с миром невидимого? Это
были дети из обеспеченных семей, в основном купеческих. Такие родители
обычно стремились определить одного из своих сыновей в духовенство, второго
отправить на государственную службу, а третьего устроить в банк. В этой
среде Бальтазар напоминал утку из известной сказки. Ему давали возможность
жить в мире своего воображения - это получалось у него естественно,
поскольку ему было не с кем и не о чем разговаривать. Конечно, эту его
сдержанность объясняли заиканием, но ему в конечном счете было все равно.
Таким образом, в течение четырех месяцев, то есть до самого июля,
доктор Тобиас Пеккерт мог быть доволен успехами Кобера-сына и имел все
основания полагать, что семинария приобрела отличного ученика. Но в июле
пришло тревожное известие, вынудившее Бальтазара сразу же оставить Дрезден и
отправиться в Баутцен. Иоганн Сигизмунд крайне неудачно упал с коня и
находился при смерти.
- Приветствую вас, господин профессор... - начал отец таким слабым
голосом, что сыну пришлось склониться над постелью, дабы расслышать его
слова. - Итак, вы теперь человек ученый, и вам все известно о мире и о Боге?
Бальтазар заплакал:
- Отец, я ничего не знаю ни о мире, ни о Боге!
- Полноте, Кобер-сын, ты, который остаешься последним в нашем роду,
подыми-ка голову! Не позволяй себе завидовать тем, кому говорить легко. Бог
поставил препоны твоему языку, чтобы каждое твое слово звучало по-праведному
и было в гармонии с Его Мудростью. Кобер-сын, пообещай отцу, что ты будешь
хранителем нашей памяти. Валентина, Гертруда, все наши дорогие детки, а
теперь и я, Иоганн Сигизмунд, мы передаем тебе светильник жизни, ибо, как
сказано в Писании: тот, кто овладеет законом, получит свет. Я передаю тебе
Закон.
И дрожащим пальцем он указал на Библию, которая лежала открытой возле
него, на табурете. Бальтазар осторожно взял ее в руки. Вокруг него, в этой
комнате, где они были зачаты, где появились на свет и где большинство из них
умерли, собрались дети Кобера - и рожденные Валентиной, и те, которых родила
Гертруда. Сейчас он слышал их очень внятно. Их кристально чистые голоса
звенели у него в ушах. Они говорили: "Мы всегда будем с тобой, о, Бальтазар
Кобер! Всегда с тобой!.." Он почувствовал страх. Сжимая в руках Библию и
ощущая пронзительный холод в сердце, он увидел, как Иоганн Сигизмунд улетел
вместе со струйкой воздуха, которая исходила из корней, питающих мир; потом
в наступившей тишине стали уходить дети - сначала дети Валентины, за ними -
Гертруды. Вскоре Бальтазар остался один.
Он немного побродил по дому. Каждая вещь в нем была ему знакома, но
сейчас они словно умерли вместе с отцом. Все казалось ему бесполезным,
ненужным. Он открыл дверь конюшни. Лошадь убежала. Осел остался. Вдвоем они
покинули Баутцен, казавшийся ему теперь просто беспорядочным скоплением
домов. Горожане, прячась за занавесками, смотрели на него так, будто
боялись, чтобы он их не сглазил.
- Кобер-сын, - сказал пастор Якоб Фюрстенау, - отныне у тебя есть
другая семья, благодаря Небу и ректору Франкенбергу. Твоя земная семья
исчезла, проскользнув крохотными песчинками сквозь пальцы Создателя. Но
остается твоя семья духовная, ибо теперь твоя судьба пишется там.