"Анатолий Трофимов. Повесть о лейтенанте Пятницком (про войну)" - читать интересную книгу автора

расчет предстоящего боя было бы верхом легкомыслия, но что стреляет Коркин
превосходно, известно, и Будиловский надеялся - а вдруг... Бывает
же-вдруг. Иначе произойдет такое, о чем страшно подумать, что трудно будет
поправить, а может, совсем не поправить. Ведь когда рота Игната Пахомова
ринется на лед, этот дот на возвышенности... Если не заткнуть ему глотку,
мало кто уцелеет.
Полуоглохшие от сатанинского грохота, Будиловский и Пятницкий лежали
неподалеку от первого орудия и неотрывно смотрели на тот берег. По нему с
закрытых позиций били орудия и минометы разных калибров. Сотрясая землю,
разворачивая ее до самого нутра, с интервалом в три минуты рванули
стокилограммовые снаряды пушки-гаубицы. Бээмовец не оказался пустобрехом,
уложил снаряды куда надо.
Над левым берегом стояла раздерганная, багрово-черная стена земли и дыма с
ослепительным понизу высверком разрывов. Окуляры биноклей подолгу
задерживались на этом лютом хаосе, ни с чем не сравнимо беспокоящем
солдатское сердце. Огонь орудий был расчетлив и продуктивен: взламывался
проход пехоте в минно-проволочных заграждениях на крутизне, которая сама
по себе - заграждение.
Пушкари превзошли себя и добились невиданно учащенного неистового темпа
стрельбы. Едва успевала пушка после выстрела выплюнуть исходящую дымком
гильзу, как в ее чрево, лязгнув полуавтоматическим замком, влетал новый
заряд. Было опасение, что пушки не выдержат бешеной, немыслимой
скорострельности, могут перегреться, потечь откатниками. В это время
взвилась красная ракета, рассыпалась и зависла огненным зонтом. Пехота
россыпью скатилась на лед. Ее яростный самовозбуждающий рев не был слышен,
но он был, без него не обходилась еще ни одна атака.
Вернулся посланный во взвод младшего лейтенанта Коркина ординарец Степан
Торчмя. Крикнул в ухо Будиловскому:
- Младший лейтенант опять через ствол садит!
Будиловский ничего не ответил. Пятницкий ухмыльнулся, представляя
сухопарого одногодка Витьку Коркина за этой работой. Всегда шныряющий
взгляд его теперь сосредоточен. Только вот губы Витька не умеет унять,
опять, наверно, трясутся. Витька в эти минуты не Витька - черт. Раз
считает, что поймать цель через жерло ствола вернее, чем через оптику
панорамы,- пусть. Хоть бы сотряс стены, контузил пулеметчиков, отогнал их
от амбразуры, заставил улечься на спасительный бетонный пол. А если
повезет, может, и внутрь влепит снарядик, достанет их там, на спасительном
полу.
Нет, не повезло. Ни ему, Коркину, ни наводчикам других трех орудий, когда
они тоже перенесли огонь на дот. Но, к великой радости Пятницкого, из
амбразуры, когда пехота пошла на штурм, пулеметное пламя не сверкнуло ни
разу. По атакующим били автоматы и неподавленные огневые точки с открытых
площадок, смертоносно рвались фаустгранаты, а вот железобетонный колпак не
выбросил из своего зева ни единой очереди. Может, у пулеметчиков нервишки
не выдержали? Распахнули с той стороны массивную дверь и дали драпу? А
может, смерть все же нашла их за этой твердыней? Не велика дыра амбразура,
и все же дыра Могло же повезти Коркину?
Много полегло из батальона Мурашова, на льду заметно добавилось к тем,
вчерашним. Но живые уже взбирались на противоположный берег. Орудия
седьмой батареи оказались в бездействии. Надо спешно перебираться туда, на