"Анатолий Трофимов. Повесть о лейтенанте Пятницком (про войну)" - читать интересную книгу автора

Вот так вот перетасовали кое-что внутри дивизии, произвели перестановки -
и все. Вроде сил добавилось, покрепче стали. Так-то оно так, только фронт
дивизии теперь с учетом этих сил - всего тысяча метров.
Сегодня неожиданно сняли с передовой, отвели куда-то на левый фланг армии.
Может, решили все же по-настоящему укомплектовать? По госпиталям да
санбатам пошарить, а то призывников подбросить? Лучше бы, конечно,
нюхавших пороху. Да что говорить! И от зеленых стручков никто бы не
отказался. Взять его батарею. Воевавших, опытных, профессионально
подготовленных пушкарей, артиллеристов в полном смысле этого слова -
один-два на орудие. В помощь к ним переведены буквально все. Даже старшина
Горохов. Ничего плохого о Горохове не скажешь, но вести хозяйство батареи
- одно, вести бой номерным орудия - совсем другое. То же самое и писарь
Курлович, и повар Бабьев, и санинструктор Липатов... Но и с ними в
расчетах только по четыре человека.
Связисты Липцева - те вообще разучились спать, нет подмены. С офицерами...
Взводом управления все еще сержант Кольцов командует. Вернувшийся из
санбата лейтенант Рогозин, украшенный свежеподжившим шрамом на правой
щеке, третий день хромает. Связки, говорит, потянул. Похоже врет, скорее
всего, осколком задело Шимбуев видел, как он, таясь, делал перевязку.
- Мотает бинт, морщится,- рассказывал Алеха Пятницкому, - а сам
интеллигентно так по матушке, по матушке...
Понятно, почему врет. Из санбата опять в санбат? Неловко парню, понимает -
людей-то кот наплакал, вот и помалкивает о ранении.
- Д-да, подремонтироваться надо бы,- Шимбуев плюнул в темноту и убежденно
добавил:- Только ни хрена не выйдет. Это уж точно.
...Вглядываясь в лица офицеров третьего дивизиона, подполковник Варламов
показал на карту, раскинутую на столе штабного автобуса.
- Ближе,- сказал он.- Достаньте свои. Квадрат.. Видите этого паука?
Перекресток пяти дорог. Две дороги из сходящихся идут от противника. По
данным авиационной разведки, по этим дорогам двигается моторизованный
корпус, в голове которого танковая дивизия. Зарыться и не пропустить.
Первый и второй дивизионы будут здесь, левее. Им распоряжения даны. Вам,
Сальников, тут. На самом перекрестке - батарею... Какую намерены, комдив?
Капитан покосился на Пятницкого. Варламов одобрил:
- Принято! Седьмая, Пятницкого. На том месте сейчас развернулась батарея
зенитчиков. Перестраивается для стрельбы прямой наводкой. Впереди них
четыре полковых сорокапятки. Те и другие в оперативном отношении будут
подчинены Сальникову. До рассвета корпус едва ли подойдет. За это время
врыться по уши. Остановишь, Пятницкий?
Пятницкий едва не выпалил: "Умру, но остановлю!"- и смутился оттого, что
собрался сказать эту веками освященную клятву, которая прозвучала бы
сейчас в тесном, жарко натопленном штабном автобусике крайне напыщенно.
Пятницкий замедлился с ответом, соображая, как сказать то же самое, но
другими словами.
- Чего молчишь?- подстегнул командир полка, и Пятницкий не нашел других
слов.
- Умру, но остановлю! - глядя в глаза Варламова, сказал он.
Судя по реакции присутствующих, они не нашли ответ нескромным, для них он
был вполне уместным. Только Варламов не преминул внести поправку:
- Умирать, Пятницкий, погодим. Мы с тобой еще в академию вместе Поедем, не