"Анатолий Трофимов. Повесть о лейтенанте Пятницком (про войну)" - читать интересную книгу автора

поглубже в землю. Танков нет. Но они будут, скоро будут.
Прихрамывая, к Пятницкому подошел Андрей Рогозин. Свежий шрам безобразил
его чистое интеллигентное лицо. В зубах - не знающая огня трубка.
Горбоносый, глаза ввалились Спросил:
- Роман, из штаба есть что-нибудь?
Пятницкий сообщил, что знал:
- Ждите, говорят, танки прошли Грюнхоф.
Рогозин посмотрел на небо, шрам дернулся.
- Значит, скоро. К рассвету, заключил он Дегтярная темень жижела, в зените
просматривались рваные, быстро текучие облака. Рогозин похлюпал трубкой.
- Роман, ты помнишь "Сомнение" Глинки? Попытался вспомнить сейчас... Не
смог Страх напал, что ли?
- А ты что, из другого теста?- спросил Пятницкий с улыбкой и покривился,
чувствуя боль пересохших губ
- Из того же, но смерти не боюсь,- мрачно сказал Андрей и так же мрачно
пропел: "С ней не раз мы встречались в степи..." Это помню, а "Сомнение"
нет. Гляди вон, у первого орудия по тебе кто-то соскучился, шапкой машет.
Махал Женя Савушкин. Пятницкий спрыгнул к нему в ровик.
- Как дела, композитор?- с ободряющим смешком спросил в трубке голос
командира дивизиона.
Что ему этот "композитор" втемяшился? Или фамилия что навеяла? Тогда,
во-первых, знаменитый однофамилец не был композитором, он собирал народные
песни. Во-вторых... Что за дурацкая манера у армейских патриархов прозвища
лепить подчиненным! Но Пятницкий не сказал об этом, ответил:
- Готовы, встретим, товарищ семнадцатый. Настроение? А что оно... Ждем.
Отдал трубку, взобрался на бруствер, сел, свесив ноги в окоп. Ждем. Чего
ждем? Победы? Будет победа, никуда от нас не денется. Снова будем ходить
по тополиным улицам Свердловска, удить рыбу на Шарташе, прошвыриваться с
девчонками у почтамта... Нет, прошвыриваться не придется. Он поедет за
Настенькой, привезет ее к маме... А если ничего этого не будет? Ворвутся,
сомнут - и одна мертвая кровь на земле... Разве мало ее было?
Ну-ну, возьми себя в руки, хлюпик.
Кого это назвали хлюпиком? А-а. Курловича. Трусит? Может быть. А другие?
Как они? Страшно всем. Страшно сейчас, потом страха не будет, будет только
ожесточение, лихорадочная работа мозга и мышц. У Андрея Рогозина голова
всегда остается светлой. Он станет ходить под разрывами, спокойно отдавать
команды и посасывать бестабачную трубку. Позер немножко Андрюша Рогозин,
но не трус, н-не-ет, не трус... Горькавенко только на вид вялый. В нем
затаенная взрывная энергия. Бой он проведет бурно, но без раздражающей
суеты. Не будет суетиться и Васин, артмастер, а теперь командир орудия,
только крепче станет крестить святых угодников... Младший лейтенант
Коркин? Витька? Он бледнеет, в бою у него трясутся губы, трясутся до того
момента, пока, забыв об обязанностях взводного, не оттолкнет наводчика и
сам не встанет к панораме. Прямые выстрелы у него точнехоньки...
- Комбат, гудит что-то.
Это присел к нему сержант Горькавенко. Он еще прежний Горькавенко -
увалистый, будто переел сытной пищи. Руки в мазуте, он вытирает их грязной
ветошью.
- Откатник подтекал, подтянули с Васиным,- поясняет Горькавенко.- Слышите?
Гудит...