"Анатолий Иванович Трофимов. Угловая палата " - читать интересную книгу автора

значения, когда ты не один, когда есть кому присмотреть за твоей царапиной.
Но сейчас ранение раздражающе напоминало о себе. Едва подсохнув, борозда на
левой лопатке начала лопаться, гноиться и кровоточить.
Давали о себе знать жажда и голод. Считанные капли воды и обломок
шоколада, уместившийся в спичечном коробке, Вадим берег для обескровленного
Ивана Малыгина.
Но всего сильнее изнуряла дума - каково Ивану? Разведчики не ходят
проторенными тропами. Волокуша то и дело цеплялась за корни, валежник,
стволы деревьев, проваливалась в дождевые вымоины, вползала на бугры и камни
и еще черт знает на что, не различимое в темноте.
Лежащий на волокуше Иван, сцепив зубы, какое-то время стоически
переносил эти муки, но однажды, когда Пучков вместе с волокушей угодил в
яму, Иван потерял сознание. Пучков с трудом вытащил товарища, проверил
дыхание и снова впрягся в черемуховые оглобли. Все чаще и чаще посещала его
и становилась навязчивой мысль, что ни до горелого леса, где тайник, и тем
более до Немана добраться он не сможет.
Занималось туманное утро. Не известно, сколько бы еще шел сопревший
Вадим Пучков, если бы не новая оказия. Туман стлался над землей плотным
пологом. Вадим не видел собственных ног, не видел волокуши с Малыгиным,
только ее тяжесть показывала, что он там, не потерялся. Вадим стремился до
полного рассвета пройти как можно больше и двигался на одном упорстве,
ничего не видя и не слыша. Когда сорвался в овраг, ему бы выпустить из рук
волокушу, а он, инстинктивно боясь потерять товарища, еще крепче вцепился в
черемуховые палки. К счастью, туман поднялся из оврага, и он быстро нашел
откатившегося в сторону Малыгина. Там, в овраге, когда Малыгин пришел в
себя, и произошел этот разговор.
Малыгин не раз настаивал бросить его, он не мог не настаивать на этом,
как не мог бы и Вадим Пучков, окажись он на месте Ивана. Но все эти просьбы
и начальственные повеления лишь задевали слух Вадима, не больше. И вдруг
после того проклятого падения в овраг Иван сказал такое, отчего Пучков
оторопел. Сказал Малыгин вяло, изнуренно, но можно было разобрать, что
сказал, хотя и не верилось ушам своим.
- Добить хочешь? - сипло спросил Малыгин. Вадим еще не успел переварить
услышанное, как раздался тот же севший от долгого молчания и слабости
умоляющий голос:
- Прости, Вадим... Черт те что... Прости...
Молчали долго. Потом Малыгин заговорил снова:
- Пока туман - тащи. Палку срежь мне, буду отталкиваться, помогать.
Вадим Пучков оторвался от своих тяжелых дум, требовательно прикрикнул
на Ивана:
- Лежи! Не смей шевелиться!
Он понял, догадался, о чем сейчас думал Иван, а когда услышал - тащи,
окончательно утвердился, что понял правильно. "Добить хочешь?" - вырвалось у
измученного, полуживого Малыгина непроизвольно: от адских страданий, от
гнилостного духа его могучего когда-то тела, от ненавистной Ивану
беспомощности. Но неосознанно вырвавшееся натолкнуло Ивана Малыгина на
другую мысль: не хочет Вадим оставить его живого, пускай оставит мертвым, он
сам лишит себя жизни. Только тогда, быть может, доберется Вадим до своих.
"Если буду волочить дальше, - подумал Пучков, - Иван не выдержит,
окончательно истечет кровью. Иван понял это и захотел этого... Ну нет, Ваня,