"Алексей Троненков. Шагнуть в пропасть и полететь...("Смоленская площадь" #2) " - читать интересную книгу автора

зашнуровывая мешок и приноравливая его за спину. - Есть деньги, а не
используете, есть одежда, а не носите...
- А на кой нам новая одежда, мил человек? - искренне удивился старик. -
На вокзалах можно и в нашей посидеть, а ежели станем деньги тратить, то
когда ж их зарабатывать? - Он похлопал грязной ладонью Сергея по плечу. -
Эти люди, Сергей, не совсем нищие, как ты мог бы подумать, у них есть и
"деньги и одежда", просто каждый из них по каким-то причинам оказался
вырванным из привычной среды, оказался невостребованным в "той" жизни... И
становятся они вольными странниками, уповающими на людское сострадание, а
зачастую и используя его. Проходят по самому дну нашего непростого общества,
со смирением принимают удары судьбы, сносят насмешки и терпят оскорбления.
Они - вне общества, так какая разница, какая на них одежда! И деньги им пока
не нужны! Для многих - это лишь временное прибежище, дающее возможность
переосмыслить свою жизнь, попробовав найти то самое свое маленькое местечко
в ней. Помнишь, расчистили тебе место на лавке. Это - символ. Кто-то же
остается на этой лавке на всю жизнь, не желая или не в силах приспособиться
к обществу, ужиться с ним... Ну, идем, что ли, мил человек, а то нас уже
заждались...
Сергей оглянулся: "община" действительно живописной стайкой дожидались
их, словно пионеры в перед отправкой в пионерские лагеря. У кого за спиной
болтался такой же мешок, кто взвалил на плечи тюки из простыни, кто пижонил
с настоящими чемоданами, переживающими, наверное, не первый десяток лет.
Сергей мог бы поклясться, никакого знака Петр Иваныч не подавал, хотя, черт
их разберет - этого хитрого, жуликоватого философа и его "общину"!


23-24 июня
... ...

... Второй день они пробирались подмосковными лесами к родному городу
Сергея. За это время он понял, оказывается, до сих пор никогда и не был в
настоящих лесах. Не тех, где в детстве катался на лыжах с широкими
тропинками и полянами массового отдыха, а где солнечный свет таял, не в
силах пробиться сквозь плотную крышу ельника. Не тайга, конечно, но в этих
местах временами совершенно невозможно все время топать прямо, и путь
начинает петлять, как речь дипломата, но всегда неведомыми тропами Петр
Иваныч выводил на некую прямую, проложенную, видимо, в его голове. И хоть
для толкового человека не составляло большого труда помнить наизусть карту
московской области, но все-таки было в этом что-то противоестественное -
шагать по прямо-таки сказочным дебрям, в то время как над головой светлыми
полосами расчерчивали небо авиалайнеры.
К концу первого дня остановили свой неспешный переход в низине,
неподалеку от весело журчащего, как тот час же придумал для него банальное
определение Сергей, ручейка. Несколько костерков значительно разнообразили
пейзаж, где, как полагал недавний цивилизованный горожанин, явно не ступала
нога человека после Ильи Муромца. Хотя, какого черта ему бы понадобилось
спускаться в этот овраг, Сергей решительно не мог придумать.
Он расположился чуть поодаль от основной массы попутчиков, укутавшись в
относительно приличный шерстяной плед, найденный им среди прочих вещей в
мешке. За время перехода голова прочистилась, он стал спокойнее воспринимать